Любен Дилов - Жестокий эксперимент

Море до самого горизонта было испещрено разноцветными пестрыми точками яхт, катамаранов и скутеров, которые казались издалека неподвижными. Только катера, тащившие за собой одного-двух лыжников, натужно ревя, демонстративно описывали круги. Мускулистые задавалы то и дело мелькали в воздухе (кроме водных лыж они вооружились разноцветными крыльями для планирования). Это было настолько красивое и эффектное зрелище, что он заревновал, заметив, что спутница загляделась на лыжников.

– Вот она! – указал он рукой на яхту. Женщина ахнула без всякого притворства.

(Наверняка ожидала, что и яхта у него такая же, как и автомобиль, год выпуска которого терялся в столетиях.)

– И вы это называете лодкой?!

Он вытаскивал сумки из багажника и ответил подчеркнуто небрежно:

– Нечто, на чем человек плавает один-одинешенек, с давних пор называлось лодкой. Да и мне больше нравится это слово.

– Но ведь это целый корабль! Как же вы справляетесь с ним один?

Да, на опустевшей пристани яхта выглядела действительно впечатляюще. Он купил ее у иностранцев, перегнавших ее в эти воды, и в течение многих лет вкладывал в яхту все сбережения, пока не сделал из нее маленькое чудо современной техники.

– Вы же сами сказали, что студенты любят меня. Вот здесь-то и материализовалась их признательность. В свое время они упражнялись в изобретательности на моей яхте. А двое из них, очень талантливые электронщики, сейчас они где-то за границей работают, так начинили ее приборами и микросхемами, что она может гулять по морю сама, без меня. Автопилот, программное управление. И все по принципу «сделай сам».

Она неуверенно пошла по трапу, но явно без опаски, и это понравилось ему. А как только оказалась на палубе, воскликнула:

– Бедная лодка, вот и осквернена она прикосновением грешных женских ног!

В ее глазах еще стояли слезы, и именно поэтому он был уступчивым и смирным.

– Может, пришло ее время? – сказал он, таща сумку к каюте.

– Вам помочь? – спросила она. Профессор протянул ей ключ, и женщина

стала отпирать дверь с торжественным видом, он же мысленно проговаривал: «Только не воображай, что я намерен терпеть тебя здесь более получаса!»

Они спустились по ступенькам в каюту и словно погрузились в прохладу бассейна. Он оставил иллюминаторы открытыми со вчерашнего вечера, и в каюте гулял свежий ветерок.

Левую половину помещения занимала широкая кровать, застеленная пестрым одеялом, сразу же за ней шла дверь на кухоньку, в которой он и поспешил исчезнуть с сумками. Стол, длинный и узкий, сверкал чистотой. Его украшал термос, заменявший кувшин и заякоренный в специальном углублении. Противоположная стена состояла сплошь из шкафов. Между ними располагались два деревянных ящика. Несколько высохших стеблей камыша торчало в закрепленной металлическим обручем маленькой древнегреческой амфоре, подаренной ему здешними аквалангистами. Другая лестница в глубине вела наверх, к кабине управления, застекленной и начиненной аппаратурой, как кабина воздушного лайнера.

Приученный к дисциплине и порядку, он разложил покупки по полкам, поставил джезве на газовую горелку и только потом вышел, все еще занятый мыслью, как же отделаться от своей гостьи. Ее присутствие в этом излюбленном уголке профессор ощущал как некую опасность.

Так и не решившись заглянуть к нему на кухню, она вышла из каюты и теперь стояла на палубе и смотрела на море. Он спустился в трюм за складным шезлонгом и медленно (к этому вынуждала теснота) понес его наверх.

– А вы? – спросила женщина, когда он поставил перед ней шезлонг.

– Я ведь сказал, что большее количество людей не предусмотрено.

– А если вытащите из воды какую-нибудь потерпевшую?

– Помещу ее в спасательной лодке. Есть такая, надувная.

– Даже на палубу не пустите? Ой, ну и жестокий же вы! А в институте говорили, что вы добрый, великодушный, мудрый. Вас даже молодым Буддой когда-то называли.

И снова она разозлила его, как злили когда-то студенты. Каждый новый курс считал своим долгом придумать для него какую-нибудь кличку.

– Будда не был физиком. А в физике есть один такой фундаментальный принцип. Когда какая-нибудь частица входит в какой-нибудь атом, другая частица должна выйти… Хотите выпить? Только, увы, все теплое. Лед завтра буду заготавливать.

– А принцип дополнительности? – неуверенно начала она, так как, похоже, забыла его. – Разве в нем не говорится о том, что ничто в природе не может существовать в единственном экземпляре?