Бан Имаян жестом пригласил меня занять место рядом с Высшим советом и, когда я это сделал, обратился к залу;
— Превениане. — произнес он весьма торжественно, — среди нас находится наш друг Луи Гиле. Мы позвали его для того, чтобы обменяться с ним мнениями и попрощаться. Наш Эксперимент подходит к концу. Мы летим сейчас всего лишь на расстоянии четверть галактического года от Земли.
Слова Бан Имаяна были настолько неожиданны для меня, что в первый момент я их не понял. Когда же осознал, весь похолодел. На какой-то миг зал исчез в сероватой мгле, и я едва удержался на своем силовом стуле. В голове у меня воскрес вчерашний печальный разговор с Йер Коли. Меня охватило отчаяние.
— Мужайтесь, Луи, — прошептал Ртэслри, наклоняясь ко мне.
Мужаться? Легко сказать. Эти превениане бесцеремонно оторвали меня от земного бытия и теперь, когда оно потеряло для меня всякий смысл, бесцеремонно возвращают туда. Мне хотелось встать и выразить свой протест, но не было сил.
— Луи, — мягко сказал Бан Имаян, — мы вас понимаем. Выслушайте нас и попытайтесь и вы нас понять. Поверьте мне — то, для чего вы предназначены, стоит вашей жертвы.
— Слушаю вас, секл Имаян.
Старый мудрец положил руку мне на плечо, как будто хотел меня поддержать. В его печальных глазах светилась искренняя любовь, и я не дал воли резким словам, готовым сорваться с моих уст.
— Вы не раз спрашивали, — продолжал Бан Имаян, — в чем заключается наш Эксперимент и какова наша Миссия, кто мы такие и откуда. Йер Коли нам рассказывала, что вас удивляет наш смех с закрытым ртом, наша неспособность улыбаться… Ну, ладно, давайте с этого и начнем. Не догадываетесь ли вы сами, кто мы такие и откуда мы?
Я посмотрел в лицо Бан Имаяна, посмотрел на превениан в зале.
Нет, они не были похожи ни на одно из инопланетных существ, которых я встречал в Галактике, несмотря на то, что внешнее сходство все же было. Но они стояли настолько выше всех, и я свыкся с мыслью, что они пришельцы из какой-то другой Галактики.
— Луи, вам ничего не подсказывает фигура на фронтоне нашего Дома?
Внезапная догадка заставила меня вздрогнуть, но я тут же ее отбросил. Это было невозможно, немыслимо, невероятно…
— Но это — истина, Луи, — кивнул Бан Имаян. — Нашей родной планетой является Гриз. — По залу прошел шумок, но все быстро стихло. Я встретился взглядом с Йер. В ее глазах словно скопилась вся скорбь Серой планеты.
Бан Имаян отпустил мое плечо и теперь уже говорил, обращаясь и ко мне, и к своим собратьям в зале:
— Гриз — это будущее Эргона, Луи Гиле. Эргон — это прошлое Гриза… Действительно, на Эргоне цветут улыбки, в то время как на Гризе с незапамятных времен улыбка трактовалась как антипланетное явление. В этом, возможно, — добавил Бан Имаян с печальным бульканьем, — единственное существенное различие между этими двумя цивилизациями. А в остальном — то же самое замораживание социальных отношений, то же стремление к вечному Статус-кво, одно и то же направление деградирующей мысли. На обеих планетах техника уничтожения и господства, сосредоточенная в руках меньшинства, опередила нравственные требования, рост духовных потребностей. Прежде чем прийти к идее свободы и самоуправления, охахохи двух планет раз и навсегда были загнаны в ловушку — одни антеннами на головах, другие — силовыми дорожками и страхом перед Ни Гил…
— Но вы, Бан Имаян, как сохранили себя вы?
— Наши прадеды были — употребим знакомое для вас название — интелохахохами на Гризе. Они создали всю автоматику планеты: построили Великий Центр и шахты космических лучей, которые сделали бессмысленным любое сопротивление и любой бунт. Они, увлеченные научными идеями и жаждой привольной жизни, опутали планету неразбиваемыми цепями. Но когда опомнились, а опомнились они, потому что Великий Центр добрался в конце концов и до них самих, было уже поздно. Вырождение мысли, серость духа зашли слишком далеко. Появились и восьмерки-гризеры… Тогда среди интелохахохов родилась идея спасти то, что еще можно было спасти — остатки гризианского разума. Они решились на бегство с Гриза…
Бан Имаян помолчал. В зале раздался общий вздох.
— Сначала они попытались изолироваться на самой Гриз. Они группами уходили в малонаселенные места, главным образом, — в горы, создавая «антиобщины» — то есть пытались создать образ жизни, противоположный установленному, отказываясь от своих прямых обязанностей. Но Гризерство одним нажатием на клавиши подняло в воздух их антиобщины, а гризианские охахохи смеялись над ними.
Читать дальше