Песах Амнуэль: Из всех времен и стран...

Когда Рубинов получил окончательное решение, он начал смеяться и не мог остановиться, пока не позвонил Барак. Была это истерика или просто нервная реакция? Ло хашув, как сказал Барак, услышав в трубке хохот вместо вразумительного объяснения.

Было от чего смеяться. Рубинов искал решение в рамках многофокальных пространств с учетом энергетики перехода через поверхность Шварцшильда (да, непонятно, но все же сохраняю терминологию, чтобы не быть обвиненным в некомпетентности). А уравнения после всех преобразований и численных приближений свелись к неожиданному выводу: не нужны никакие сложные пространства, а черные дыры и вовсе ни к чему. Каждый человек сам по себе является машиной времени и способен перемещаться вдоль временной оси как вперед, так и назад. Используется внутренняя психическая энергия организма. То самое пресловутое биополе, о котором там много говорят экстрасенсы. А смеялся Рубинов потому, что никогда прежде в существование биополя не верил и парапсихологов называл парапсихами. А уж подумать о том, что резервы биополя можно использовать для перемещения живых существ, ему мешала «нормальная» психологическая инерция.

Бараку идея не понравилась. Она почему-то не вписывалась в его понимание еврейской традиции, он пытался объяснить свою мысль по-русски, но только запутал ситуацию, перешел на иврит, и тут Рубинов поднял руки вверх, объявив, что он ученый и за точность выводов отвечает, а вот как на это смотрит традиция — пусть Барак с раввинами разбирается. Платон, так сказать, друг, а истина дороже.

Барак сделал благое дело, устроив своего русского друга Савелия в отделение Сохнута. Рубинов претендовал на место сторожа, а получил должность консультанта. Разумеется, это была неравнозначная замена — работая днем, он получал вдвое меньше. Но Барак хотел иметь Ицхака под рукой — он вел тихую войну с начальством, ожидал, что его докладной записке по «абсолютной алие» дадут, наконец, ход и не хотел первый же разговор по существу провалить из-за недостаточного понимания идеи. Рубинов понимал лучше, это Барак признавал, хотя в глубине души и чувствовал себя униженным. Это вот чувство и сыграло, как я понимаю, главную роль в трагедии…

Потому что, когда подошло время решать, Барак оказался неумолим и настоял на своем.

— Израильской бюрократии нет равных, — сказал однажды вечером Барак.

— Равных нет, — согласился Рубинов, — но российская еще хуже.

— В России не был, — мрачно продолжал Барак. — Сегодня я попробовал поговорить о нашем проекте с начальником американского отдела, он самый влиятельный. Знаешь, что он сказал?

— Могу догадаться. «Не забивай голову чепухой. И без того работы полно.»

— Точно. Никакого движения. Как головой об стенку.

— Твой любимый Сохнут…

— Нужно самим.

— Что? Отправиться во время, когда был разрушен Второй храм и агитировать евреев вместо галута совершить алию?

— А разве есть иной выход?

— Я вот о чем думаю… Если все верно, и если мы или твой Сохнут этим займемся… И все евреи как один — из всех веков и стран… Что же тогда будет с мировой историей? В каком мире мы окажемся? Кого изгнали из Испании? Кого сжигал Гитлер? Катастрофы не было, все живы, здоровы — и все в Иерусалиме двадцать первого века. От рождества одного еврея, который ведь тоже должен, по идее, оказаться среди нас. А что, Моше, может в этом и заключена тайна его исчезновения из гроба?

— Не говори глупостей, — резко сказал Барак. — Проповедник, каких много было в те времена. Пусть окажется здесь. Ты думаешь, он кому-то интересен? А что до истории, то с чего бы ей меняться? Она уже есть. И если ты путешествуешь по ней, выполняя волю Всевышнего и собирая всех евреев в эрец Исраэль, что может измениться в книгах, которые лежат на полках в твоей библиотеке или в музеях, где хранятся древние свитки?

— Резонно, — сказал Рубинов. — Но я проверил это математически, пришлось подзаняться теорией групп и матлогикой. Ничего, осилил. В общем-то… Я думаю, можно попробовать, а? Кто пойдет первым?

— Я! — отрезал Барак. — И не нужно со мной спорить. Ты хороший физик. Но идея моя. Ты ничего не понимаешь ни в Торе, ни в сионизме. И Сохнут для тебя — организация, а не идея. В общем, я так решил.

— Да ради Бога, — пробормотал Рубинов, пораженный горячностью Барака.

— Только не забудь, когда будешь агитировать, напоминай людям про документы. Иначе твой же Сохнут, который все же не только идея, но и организация, пошлет олим из первого века знаешь куда…