Олег Овчинников - День Барсука

– Никаких названий, – строго сказал клетчатый.

– Какая разница? Его же по-любому эвакуировать. Он и так уже знает больше, чем простительно…

– Нет! Пожалуйста, никаких названий! – заскулил Леонид, который окончательно утратил чувство реальности, получив взамен свежую порцию холодного пота, уже на словах «ваши астрономы».

«Если астрономы наши, то вы-то сами – чьи?» – захотелось крикнуть ему. Но он сдержался, лишь нижняя губа из разряда прикушенных перешла в категорию изжеванных.

– Не ной! – шикнул на него полосатый. – И… что это? О-о! – протянул он, взглянув на потемневшие местами джинсы Барсукова. – Не усложняй, парень, нашу задачу. У нас и так забот – по самую стратосферу. Крутимся, как белки в циклотроне, следим, чтоб откат был нормальный, спасаем раз за разом неблагодарное человечество, а тут еще ты!.. Думаешь, легко было перефазировать планетарную темпораль за минуту до катастрофы?

– Ну, положим, за восемнадцать минут, – поправил товарища клетчатый. – Ты еще учти время подлета.

– Ну ладно, за восемнадцать. Думаешь, легко? – повторил полосатый. Его лицо раскраснелось, а губы нервно сжимались и разжимались.

Леонид уже ничего не думал, потому что был не в состоянии, но тем не менее покачал головой.

– А тут появляются такие как ты, чересчур памятливые. И начинают вокруг себя сеять панику. А нам, прикинь, только паники не хватало! Как думаешь, что проще, загнать в сарай десяток обычных кроликов или одного бешеного? А?

– Не говорите мне ничего. Пожалуйста! Я не хочу знать. Не говорите мне ничего, – глядя в никуда, беззвучно шевелил солеными губами Леонид. – Пожалуйста! Лучше сотрите мне память.

Однако, клетчатый то ли услышал его, то ли прочел по губам.

– Ты думаешь, мы не делали этого раньше? – улыбнулся он.

– А что, делали? – Барсуков поднял голову, и промокшая бандана немедленно сползла ему на глаза.

– Естественно. Шестьдесят семь, четырнадцать и шесть циклов тому назад. Заметь, от раза к разу интервалы только уменьшаются, значит, твое состояние прогрессирует.

– Пожалуйста… – попросил Леонид. – Еще разочек.

– Как думаешь? – клетчатый адресовал вопросительный взгляд полосатому.

– Не знаю, – неохотно ответил тот. – Честно сказать, надоел он мне…

– Пожалуйста… – повторил Барсуков, которому нечего было добавить.

– Ладно… – Клетчатый достал из кармана плоскую немаркированную коробочку и вытряхнул на ладонь пару ярко-синих капсул в мягкой оболочке.

– Добавь еще одну, – посоветовал полосатый.

– Куда? И так две нормы.

– Добавь, добавь.

– Да, да, пожалуйста… – присоединился к просьбе Барсуков, чувствуя себя персонажем анекдота про таблетки от жадности.

Капсулы были слишком крупными и сухими, но Леонид, обдирая горло, проглотил их менее чем за секунду, опасаясь только одного: не передумали бы…

– На! – Свободная от пистолета рука полосатого подтолкнула к нему заново наполненную рюмку. – Коньячком отполируй.

Леонид с благодарностью выпил коньяк – в его состоянии он выпил бы и желудочный сок с мякотью, было бы предложено! – и только теперь обнаружил, что в спину ему больше ничего не упирается.

– Отбой, – тихо сказал клетчатый собственному рукаву. – Да, дадим этому чуду в перьях последний шанс.

Он ущипнул запонку двумя пальцами и в упор посмотрел на Леонида.

– Ну, чего уставился? Хочешь запомнить нас на всю оставшуюся жизнь?

Барсуков послушно захлопнул веки.

На негнущихся ногах Леонид дотащился до туалета. Дверь распахнулась раньше, чем он успел дотронуться до ручки. Невысокий мужчина вышел на свет из сверкающей розовым кафелем комнатушки, убирая в карман странного вида мобильник.

– Извините, если задержал, – сказал он, с любопытством изучая джинсы Леонида.

Ничего не ответив, Барсуков шагнул внутрь. Про Ларушку, мокнущую и мерзнущую в ожидании его на улице, он в этот момент даже не вспомнил.

Или это начали действовать таблетки забвения?

Те из окружающих, кому изысканная еда и напитки не затмили весь остальной свет, поглядывали на этого занятного господина с любопытством и необременительным сочувствием. Давно принесенное горячее остывало на его тарелке. Двести граммов белого крепкого, напротив, нагревались в изящном хрустальном графинчике. В пепельнице исходила сладковатым дымком сигарета, которую посетитель успел прикурить, но, кажется, так ни разу и не затянулся. Со стороны казалось, что он то ли курит вприглядку, то ли испепеляет сигарету одной лишь силой взгляда. Тем временем сам необычный посетитель беседовал поочередно то по одному, то по другому сотовому телефону.