Феликс Кривин: Сборник рассказов

Разве жизнь в океане — это жизнь? Разве это жизнь, когда нет возможности подняться над раз и навсегда установленным уровнем моря? Разве это жизнь, когда и наверх не подняться, и вниз не спуститься, потому что чем дальше вниз, тем больше давление?

У суши не может быть примирения с океаном! Борьба с океаном — это борьба за каждую жизнь, все равно — одноклеточную или многоклеточную, за каждую жизнь, которая там, в океане, а не здесь, на земле. И суша опускает свои берега, она вся становится как-то ниже, потому что теперь ей ни к чему высота: чем выше — тем дальше от жизни.

И вот уже первая зелень на ее берегах, первое оживление.

— Нельзя отрываться от своей почвы!

— Нет, нужно отрываться, для того чтобы двигаться!

— А может быть, так: и двигаться, и не отрываться?

Это высадились сторонники двух различных образов жизни, вернее, двух с половиной образов жизни (половина — это, как всегда, компромисс). Они вели свой спор в океане и продолжают вести его на земле. Неразрешимый спор, но необходимый и тем, и другим, потому что так им легче, жить и дышать. (Противники дышат по-разному, поделив между собой кислород и углекислый газ, и, таким образом, в споре у них если и не рождается истина, то по крайней мере, очищается атмосфера. Если бы они примирились… Страшно даже подумать, что бы произошло.)

— Вы не захватили с собой воды? Мы в спешке о ней позабыли… Знаете, когда в воде, о воде не думаешь.

— А вы пустите поглубже корни, может быть, вытянете из земли.

— Да нет, мы лучше побегаем, поищем.

— Вы побегайте, вы пустите корни, а мы попробуем, у кого вкуснее вода.

Сторонники различных образов жизни меняют свои образы жизни применительно к новым, земным условиям, но противоречия остаются прежние, за этим, следит каждая сторона. И суша не пытается их примирить, главное, что они на суше. Здесь им будет легче дышать, хотя дышат они по-разному: одни предпочитают углекислый газ, другие отдают предпочтение кислороду

Среди многих династий, правивших на земле, наименее памятна династия Малакоподов.

Представители этой династии были скромные и робкие существа, не оставившие после себя заметных следов, за что, видимо, и получили прозвище Мягконогие. [1] Это были странные существа, — сказано о них в позднейшей литературе. — При значительном обилии ног они были малоспособны к передвижению.

Царство Малакоподов было огромно, оно занимало весь Мировой океан, но в отличие от других царств не помышляло о завоевании смежной территории — суши. [2] Правда, суша в то время не представляла никакой ценности, поскольку она никому не принадлежала. История царства Малакоподов, к сожалению, нигде не записанная, проходила на дне океана, что, быть может, и делало ее незаметной для постороннего глаза, которого, впрочем, еще не было в те времена. Малакопода Десятого сменял Малакопод Одиннадцатый, Малакопода Одиннадцатого Малакопод Двенадцатый. Малакопода Сотого — Малакопод Сто Первый, и не только историки, но и их современники не смогли бы их отличить. Все они были Мягконогие, а потому не оставляли после себя ничего, кроме потомства.

Может быть, из-за своей мягкости Малакоподы плохо ориентировались в пространстве. Они постоянно путали северные и южные моря, а если при этом учесть, что они с трудом передвигались на своих мягких ногах, то можно себе представить, к каким это приводило последствиям.

Осталось неизвестным, когда именно, при Малакоподе Каком произошло потрясшее мир нашествие Трилобитов.

Откуда пришли Трилобиты, никто не знал. Знания Малакоподов и вообще были невелики, где же им было знать, откуда пришли Трилобиты? Несметные полчища наводнили Мировой океан, так что он даже вышел из берегов (что, однако, не подтверждено свидетельствами очевидцев).

Это была могущественная армия, особенно по тем временам. Вооружена она была совершенными органами зрения, осязания и вкуса, а кроме того, великолепно ориентировалась в пространстве и уж, конечно, не путала северные и южные моря.

Трилобиты были закованы в панцири, и это дало повод для малообоснованных утверждений, что Трилобиты, быть может, переодетые Малакоподы, недовольные правлением Малакопода Последнего. Но, во-первых, правление Малакопода Последнего мало чем отличалось от правления Малакопода Предпоследнего, как и от правления Всех Прочих Малакоподов. Во-вторых же, что особенно важно, как можно набрать такую армию недовольных в царстве, в котором никогда не было недовольных по причине неразделенности эмоций на положительные и отрицательные? Малакоподы воспринимали мир целиком, и понятия о добре и зле были слиты у них в одно понятие. Поэтому и нашествие Трилобитов было для них не бедствием, а просто явлением, лишенным каких-либо качественных оценок. И когда Малакоподу Последнему доложили о нашествии Трилобитов, он сказал: