Екатерина Вадимовна Мурашова - Барабашка - это я - Повести

Однако когда переходили широкую улицу, всю сплошь запруженную машинами, которые пронзительно сигналили кому-то, Глашка не сдержалась, уцепилась вдруг за Сенькину руку… «Как в детском садике!» — усмехнулся про себя Сенька, но сжал Глашкину ладошку своей пятерней и больше не выпускал. Так и шли дальше.

Сенька сам ни черта не знал, однако все порывался Глашке что-то объяснить. Спросить в Москве не у кого. Это Сенька помнил.

Злился на Воронцова. Зина как-то хотела свозить их на экскурсию, Андрей отмахнулся: «Чепуха! Жизнь снаружи. Им, чтобы выжить, изнутри смотреть надо. Появится потребность — сами на экскурсию съездят…»

«Может, у меня уже есть потребность! — сердито думал Сенька, пересчитывая этажи на высотной башне центрального гастронома. — Почем он знает?..»

Сенька сам додумался: Москва больше всего похожа на муравейник. Люди носятся быстро, поодиночке или группами. И каждый что-нибудь тащит. У каждого своя цель. Лица бесконечно разные и в то же время в чем-то одинаковые, повернутые внутрь.

Обернулся к Глашке, заговорил вдруг на запретную тему:

— Глашка, а ты чего, про всех про них будущее знаешь? Как так?

— Нет, что ты! — вроде бы испугалась Глашка. — Я их не пускаю. Затопчут…

— Правильно! — успокоился Сенька. — А вон глянь — памятник…

— Ну и черт с ним… — равнодушно откликнулась девочка.

— Пошли поглядим?

— Зачем? — удивилась Глашка. — Вон сколько живых бегает. И ничуть не интересно. А в железном какой интерес?

— И правда — какой? — сообразил Сенька.

Многие Глашкины вопросы ставили его в тупик. Как-то шли они вразрез с тем, что он читал, с тем, что слышал в школе, от Воронцова, от Зины… «Потому и не сойтись им…» — с сожалением подумал он.

— В кино бы сходить… — мечтательно сказал Сенька, таращась на огромную афишу с обвешанным автоматами Шварценеггером.

— Хочешь? Пошли, — предложила Глашка и без лишних слов вытянула из кармана голубой полтинник.

— Откуда?! — изумился Сенька и первым делом подумал про Гаянэ, но потом вспомнил, что, во-первых, Гаянэ неизвестно где, а во-вторых, человеческие деньги она никогда не производила.

— От верблюда! — усмехнулась Глашка. — Пойдем?

— Да не, — смутился Сенька. — Тебе не понравится…

— Как хочешь, — согласилась Глашка. — Тогда давай жвачки купим.

Купили в киоске жвачки. Долго рассматривали вложенные картинки.

— Мы малышней их собирали, — объяснил Сенька. — Менялись, покупали, вообще…

— У нас — не было, — коротко отреагировала Глашка, запихивая в рот розовую мятную подушечку.

Сенька потренировался немного и надул огромный, с яблоко, пузырь. Лопнул его и снова затолкал в рот.

— На корову похож, — сказала внимательно наблюдавшая за ним Глашка.

— Все так делают, — обиделся Сенька. — Специальная жвачка.

— Все похожи, — согласилась девочка.

Сенька предложил:

— Пойдем на Красную площадь?

— Были ж уже, — недовольно проворчала Глашка, но тут же согласилась: — Пошли…

Людей вокруг становилось все больше. Казалось, что они возникают прямо из пространства.

— С ума сойти! — жалобно сказала Глашка. — Уйдем отсюда, а?

— Ну нет! — Сенька потянул Глашку вперед. — Пошли туда! Смотри, смотри, там выступает кто-то! Пошли послушаем?

— Тебе-то чего? — Глашка еще сопротивлялась, но как-то слишком вяло.

Присмотрись Сенька повнимательней, может, и заметил бы чего, остановился, а то и назад бы повернул, но его уже понесло, подхватило…

Лица кругом были небудничные, возбужденные. Поток нес Сеньку и Глашку к площади.

— Гражданин, там чего? — Мальчик дернул за рукав немолодого, прилично одетого мужчину.

— Там свершается история, мальчик, — высокопарно ответил он и проплыл куда-то вбок, вперекрест к основному движению.

— Тетенька, там чего? — прицепился Сенька к женщине с раздутой, вытертой на швах авоськой.

— А бес его знает! — в сердцах воскликнула женщина и добавила себе под нос: — Развели говорильню, сгубили все, теперь пусть расхлебывают…

Сенька обернулся к Глашке:

— Там митинг какой-то. Пошли поглядим. Может, морды бить будут или на столбы лезть. Или еще чего-нибудь интересное.

Глашка ничего не ответила, но даже не пыталась вытянуть свою руку из Сенькиной пятерни, покорно плелась следом за ним.

На площади жила толпа. Сенька почувствовал ее, как один организм, услышал ее дыхание, биение огромного сердца, голос… Ему стало страшно и захватывающе интересно одновременно.

— Смотри, Глашка, как Змей Горыныч, да? — сказал он. — Голов много, да?