Александр Лурье: Похищение в Европу

… Они давно знали друг друга, ОН всегда восхищался, ОНА всегда относилась дружески-снисxодительно. ОН все время на что-то надеялся, ОНА надежд не подавала. ОН жил, как получалось, ОНА жила, как хотела. Разные люди. ОН любил ЕЕ. Это было лестно, хотя и несколько назойливо. Один из самых постоянных поклонников. Он предложил ЕЙ уехать с НИМ. ОНА смеялась: что ЕЙ, руттенке, делать в Селектиде? А в Орбо-Нова все обойдется, рассосется, упорядочится. Как-нибудь. Когда-нибудь. ОН понимал, что Орбо-Нова — ЕЕ родина, и ЕЙ действительно хорошо дома. ЕМУ тоже было неплохо, ОН лишь хотел, чтобы ЕЙ было лучше. ОНА, возможно, и согласилась бы, но что-то ЕЙ не позволило, может быть, просто потому, что ОНА ЕГО не любила. В качестве домашнего животного ОН был бы неплох, но мужем ОНА себе ЕГО не представляла. ОН уехал. ОНА осталась. ОН тосковал, писал письма. ОНА изредка отвечала. В промежутках между письмами сходилась, расходилась и старалась жить в свое удовольствие. Это у НЕЕ по-прежнему получалось неплохо. ОН уже не знал, любит ЕЕ или нет, но и жить без НЕЕ не мог. И не хотел. А все оставалось по-прежнему. ОНА писала все реже, но ехать, хотя бы только в гости, не хотела. Всегда находились проблемы. ЕГО это уже не удивляло и не беспокоило. Все равно ОНА была той единственной причиной, из-за которой ОН еще жил.

Сейчас была последняя попытка. Если не теперь, то уже никогда. Время преодолеть кризис действия. Хотя бы один раз приложить чуточку усилий. Просто для самоутверждения. Или, в худшем случае, доказать самому себе: " Никогда ничего ты не добьешся, в особенности же того, чего тебе действительно хочется". Но и эта мысль уже не причиняла боли — привык и к ней. Ко всему привык. К любви. Любви? Любви…. К ЕЕ добродушно-насмешливым отказам, к тому, кто он есть и кем будет. Перемен не предвиделось.

Утирая губы рукавом мундира с нестерпимо блистающими пуговицами, подошел Потрошитель. Униформа со специальными безразмерными карманами трещала едва ли не по швам; кое-где выдавливалась обильная плоть. Казалось, что жуют все органы его тела, такой дружный, слитный, хрустяще-чавкающий звук исходил от него. За его спиной штатные живодеры приводили в себя непривычную к местному антуражу толпу путешественников. Но ОН-то знал, как себя вести в Потрошилке. Опасливо наклонившись к розовому прозрачному уху (а вдруг и оно цапнет?!), он шепнул:

— Зная вас, дружище, как известного коллекционера, осмеливаюсь предложить вашему вниманию галерею портретов Отцов Основателей Забугорья в зеленых тонах…

Ухо шевельнулось, выразив неподдельный интерес. Незаметным скользящим движением ОН вложил купюры в специальный кармашек мундира с фосфоресцирующей надписью: "ДЛЯ ДЕНЕГ". Ухо удовлетворенно хрюкнуло:

— Еще бы на пропитаньице…

— Извольте-с, дружище, — и заранее упакованный сверток перекочевал в соответствующий карман.

— Все бы так, — пробурчал Потрошитель и пыхтя отбил трафарет на всем багаже: "Проверено электроникой! Мин нет!". Потом, разместив вывалившийся от усердия язык на плече, неразборчиво расписался.

Потрошилка прошла успешно и он поволок чемоданы к выходу. Улица встретила серым промозглым днем, горьким продымленным воздухом, полуразрушенными домами-плакатами. Стаи трупоклювов вились в ощипанных кронах бесстыдников . Пьяный непринужденно блевал на ступеньки, время от времени прерываясь на дискуссию с краснорожей уборщицей. Та разухабисто богохульствовала. Размалеванные проститутки дружелюбно делились чинариком с коллегой-"голубем". Заплевано, загажено, завалено окурками, осколками, обрывками, запах знакомый… Родина. К которой так стремился, по которой так тосковал, что готов был идти пешком. Мать-кормилица. Поцеловать землю, что ли? Не тянуло.

Грусть развеял мордатый коротышка со сверкающими зубами. Выяснилось, что за вполне умеренную (по мнению коротышки) цену, им по пути. Загрузив вещи в потрепанный «драбадан», водитель помог ему залезть, забрался сам, зашнуровал дверцу, выругался, нажал на педали и машина со скрипом поеxала.

Город выплывал из сумрачной мороси как овеществление ночных кошмаров и дурных предчувствий. Только по отдельным штрихам можно было узнать места, где вроде бы не так давно гулял. Общее ощущение напоминало грандиозные в своей незавершенности археопалеонтологические раскопки. Ничто не говорило о приближении катастрофы, просто все указывало на то, что она давно уже произошла и после нее ничего не менялось.