Андрей Нуйкин - Посвящение в рыцари

— Кто? Я?! Попрошу без оскорблений! Да будет тебе известно: когда мой отряд продирался сквозь непроходимые заросли Амазонки, я нес на одной руке раненую белокурую женщину, на другой — двух обессилевших детей младшего школьного возраста. Мы шли так две тысячи миль, беспрерывно отражая атаки людоедского племени мамбо-вамбо. И когда вышли наконец к чудесным пляжам Азорских островов, я, едва успев принять ванну и побриться, включился в соревнования по гольфу и забил решающий гол в ворота считавшейся до этого непобедимой футбольной команды «Черная львица».

— Прошу прощения, но ты, очевидно, перепутал некоторые детали, — засмеялся Научный Мальчик. — В то время в джунглях Азорских островов проходил чемпионат мира по домино, в ходе которого ты, видимо, обыграл Алехина, держа на одной руке умирающего от тропической свинки друга, а на другой — спасенную из турецкого рабства алеутскую княжну.

Надо же, и у рыцарей железной логики, оказывается, иногда появляется чувство юмора!

— Ну, уж княжну-то я, как и Степан Разин, выбросил бы в Амазонку, — не согласился Задира. — А насчет моей якобы усталости… Хотите, я допрыгаю на одной ноге во-он до того поломанного дерева, поднимусь на одних руках до самой его макушки, а потом, возвращаясь обратно…

— Обратно не надо, — говорю, — а то второй раз до дерева нам придется нести тебя на носилках.

— Меня, кажется, снова оскорбляют? — холодно поинтересовался Задира. — В таком случае я ухожу один, навстречу своей нелегкой судьбе. Чао!

И победитель племени людоедов ушел далеко вперед. Однако вскоре мы увидели, что он сидит под развесистым дубом на травке, явно не расположенный присоединяться к нам.

— Отдавай пращу, — мрачно потребовал Задира.

— Что, снова обнаружил людоедов?

— Оставь свои детские шуточки. Я возвращаюсь домой.

— Домой?.. А как же принц? Как же мы?

— Как хотите. С такими занудами я никого спасать не намерен.

— Что случилось?

— Умоляя меня отправиться в эту бездарную пешеходную прогулку, ты уверял, что по пути у нас будет пропасть всевозможных приключений…

— Но ведь мы только вышли из дому!

— У настоящих странствующих рыцарей ни минуты не проходит попусту. Зачем мы тащимся по этой дороге? Чтобы пыль глотать или чтобы защищать обиженных и угнетенных? Кстати, я что-то не уверен, что ты посвящен в рыцари.

— Но мы же пока не встретили ни одного обиженного.

— Обиженные на дороге не валяются, а неожиданности надо уметь организовать. Если не согласен, отдавай пращу, я поищу себе другого рыцаря, которому свист пуль милее чириканья воробьев.

Понимая, что Задира просто устал и ищет повод отдохнуть, я предложил ему показать на примере, как же организуются неожиданности. Казалось, Задира только и дожидался такого предложения. Он вскочил на ноги, полный энергии и предприимчивости.

Глаза Задиры вспыхнули зеленым огнем, он явно заметил впереди что-то интересное.

— Пращу! Живо!..

Выхватив из кармана моего рюкзака рогатку и горсть камушков, Задира метнулся вперед.

Я остановился в растерянности. Навстречу нам по дороге, пыля огромными сапогами и распушив по ветру длинную седую бороду, мчался великан. В руке он сжимал широкополую шляпу, которой все время целился перед собой на дорогу. Приглядевшись внимательней, я увидел, что там, в пыли, зигзагами мечется какое-то маленькое пестрое существо. Наконец великан настиг беглеца и рухнул на землю, накрыв его шляпой. Но нет, добыча пискнула и, увернувшись, снова запрыгала по дороге. Великан с рычанием тяжело поднялся с земли и, размазывая по лицу грязь и пот, грузными прыжками устремился вслед.

И тут я узнал их. Это были всем известные доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас и Буратино. Неужели нам суждено было присутствовать при развязке затянувшейся героической войны крохотного деревянного малыша со свирепым кукольным тираном?! Вот Карабас снова нагнал Буратино, прицелился и… на этот раз не промахнулся. Прижатая к дорожной пыли шляпа беспомощно затрепыхалась.

— Ага, двести пятьдесят тысяч чертей! Попалась, паршивая деревяшка! Теперь-то уж я с тобой разделаюсь! — взревел торжествующе Карабас, сопя и отдуваясь. — Я тебя!..

Истязатель кукол замахнулся волосатым кулачищем с добрый арбуз величиной. Я зажмурился от ужаса. В этот миг раздался тонкий жалобный вопль. Затем другой, еще более: тонкий и отчаянный.