Александр Тесленко - На планете снов

«Ну почему я не позвонил в клинику? По крайней мере, знал бы, что все было не напрасно. Как сердце болит… Ох, как болит…»

Упала третья стена, но потолок, к удивлению Василия, оставался на месте. Когда глухо рухнула последняя дубовая подпорка, все с облегчением вздохнули и начали выходить во все стороны во двор. А крыша, старая соломенная крыша все еще висела. И только после того, как Василий не спеша встал из-за стола и пошел ко всем остальным во двор, а за ним побежал вприпрыжку Андрюша, в крыше что-то щелкнуло, словно переломилось, и она начала медленно подниматься… Освободилась от печной трубы и повисла в небе над огородом.

А на ней, на поросшей мхом соломе трепетали на ветру лепестки крупного красного мака.

Потом соломенный купол поднялся чуть выше, слегка накренился на левый бок и полетел прочь, все быстрей и быстрей. И вскоре исчез из глаз. Во дворе среди развалин осталась печь. Труба высокая, как заводская.

— Мужики, давайте и печку заодно завалим!

— Нет-нет, печку не троньте! — сказала Маруся. — Надо же обед на чем-то сварить.

— Обед — это хорошо, — согласился кто-то, и все одобрительно зашумели.

— Давай, Маруся, вари на всех нас, а мы — за работу.

Откуда ни возьмись зависли над ними вертолеты с грузовыми подвесками — кирпичи, бетонные монтажные блоки, лесоматериалы… Разгружались посреди двора.

Никто не заметил, когда приехал экскаватор и за считанные минуты вырыл траншеи под фундамент. Закипела работа.

Веселая, улыбающаяся Маруся готовила обед.

— У нас колхоз богатый. Мы это дело — в два счета! — повторял время от времени чей-то голос.

А откуда-то издали доносилось приглушенное кваканье лягушек.

«И как только я смог уехать, не позвонив в клинику? Если б это был мой сын? Разве уехал бы вот так, после операции?!» Серпан вдруг расплакался. Сидел на куче песка, только что ссыпанного громадным самосвалом, и плакал, прижимая к себе Андрюшу.

— А если б это был ты, сынок? Разве я тебя бросил бы? Нет, никогда, ни за что! Как я смог? Оставил маленького беспомощного человечка… Мы ведь — люди! Прежде всего — люди! Какое значение имеют диссертации?! Вся наука! Кому нужны красивые слова, если я могу вот так бросить человека…

— Папа, не плачь! Папочка! Полетели домой. Нас мама давно ждет.

— Да-да, сыночек. — Серпан попытался подняться, встать на ноги, но никак не мог. — Нужно лететь. Немедленно возвращаться.

Наконец ему удалось встать. Взял сына на руки и, собрав все силы, оттолкнулся ногами от земли… Медленно начали подниматься.

— Куда же ты, Вася? — закричала Маруся. — Ничего с собой не взял. Ты ведь за картошкой приехал! И уток я тебе приготовила!..

С высоты нескольких метров Василий видел, как Маруся торопливо вытянула из погреба мешок с картошкой, развязала его, взяла крупную картофелину и изо всей силы кинула ему. Подбежали другие односельчане и тоже принялись бросать.

— Ты же картошечки хотел! На, бери!

Василий старался покрепче прижимать к себе Андрюшу. И они полетели все быстрей и быстрей… Все вокруг слилось в однообразные серые полосы.

Наконец на горизонте показались огни вечернего города…

Подлетая к дому, издали заметил — форточка опять открыта. И, резко теряя высоту, направился к окну, стараясь поточнее спланировать к освещенному прямоугольнику.

Сначала протолкнул вперед Андрюшку; тот влетел ловко, красиво. Василий — за ним, но слегка задел левым плечом, что сразу отозвалось острой болью в сердце. Боль эта лишила его остатков сил, и он мгновенно оказался на ковре посреди комнаты. Все повторялось с томительным однообразием, как и в первый прилет. Яркая желтая лампа освещала всю комнату…

Жена, спавшая на диване, вздрогнула и быстро села, обняв руками колени, на ней была зеЛианая короткая юбка и зеленый жакет… Мария сонно моргала и, увидев наконец Василия, спросила зевая:

— О, это ты… А я, видишь, вздремнула… Ты так быстро вернулся… Как там Маруся?

Серпан долго лежал, собираясь с силами, затем встал с трудом и внезапно понял — он спит, и все вокруг — бесконечный мучительный сон. Пытался заставить себя проснуться, но ничего не получалось. Как ни старался открыть глаза, не мог.

— Хорошо у тети Маруси, правда, па? — сказал Андрей.

Василий на четвереньках подполз к дивану, засунул под него руку, и, прикоснувшись к лягушке, проснулся.

Яркий солнечный свет лился сквозь большое окно и слепил глаза. Василий Серпан осмотрелся. Он лежал на кровати у себя дома. Жена уже не спала — лежала с открытыми глазами.