Светлана Дильдина - Восемнадцать роз Ашуана

Теперь он прошел, к счастью. Не годится ходить неряхой…

Ренато отвел глаза — и готов был поклясться, что в зеркале мелькнуло чужое лицо, и комната на миг стала иной. Кто именно почудился и какой вид обрела комната, старик не мог понять. Слишком мимолетно было видение. Ощущая бессильную злость, смешанную с детской обидой, Ренато потрогал зеркало, пальцем провел по чугунным с позолотой завиткам рамы.

Дом, построенный по его замыслу, под его неусыпным контролем, верный дом — предавал? Или был совсем ни при чем, просто мешались мысли в голове старика?

Позолоченные фигурки на раме — резвящиеся морские девы — снова напомнили имя.

Марк.

Влажные камешки, рассыпанные по дорожке… досада и разочарование.

Добравшись до кресла, старик тяжело опустился в него, приложив руку к груди — колотилось сердце. Накапав десяток капель в стакан с водой, Ренато выпил лекарство. Стало легче дышать.

Ренато попробовал разобраться, какие еще чувства вызывает в нем имя Марк. Может, это навело бы на мысль? Чувства были не слишком приятными. Имя звенело в голове, как комар над ухом, подобное ощущение раздражало безумно. Впрочем, имел "комариный звон" отношение к самому имени или нет, Ренато не мог понять. Покачиваясь в кресле и не оставляя тщетных попыток вспомнить, старик наполовину заснул.

Сквозь дрему услышал пронзительный крик. Кричала девушка… Надрывный, безумный звук — такой вырывается при непереносимой боли, неважно, физической или душевной.

Ренато согнулся, приложив ладони к вискам. Крик оборвался на самой высокой ноте.

Теперь в комнате стояла тишина, восковая и пыльная.

— Я слишком стар, чтобы сходить с ума, — прошептал Ренато.

Или наоборот?

— Не могла бы ты пригласить доктора Челли? — обратился Ренато к Денизе, когда та принесла аккуратно сервированный завтрак.

— Как вам угодно, — женщина слегка удивленно смотрела на старика. Доктор Челли считался человеком не от мира сего — называл себя медиумом. Поверить, что ее и в старости рациональному хозяину могут понадобиться столь необычные люди, она не могла.

— А что за дела у вас с ним? — поинтересовалась она, взбивая подушки.

— Ты пригласи его, милая, — отозвался Ренато. — А дальше мы разберемся сами…

Толстячок в старомодной шляпе, посредник между миром живых и мертвых, откликнулся на зов без промедления. Как муха на мед, прилетел, ворчала Дениза. Или не на мед, с усмешкой подумал Ренато. Почуял, чем дело пахнет… Подосадовал сам на себя — человек увлечен тем, во что верит. Или — не верит, а лишь зарабатывает деньги и репутацию, отличную от той, что всегда создавал себе Ренато, но не менее желанную?

Было бы грустно.

Доктор Челли не отказался от коньяка пятилетней выдержки, отчего его румяное лицо стало по-детски довольным. Надо признать, он не производил впечатления ни шарлатана, ни душевнобольного. Приятный человек, достаточно здравомыслящий. И говорил четко — Ренато терпеть не мог мямлей.

— Меня беспокоят… звуки. И ощущения…

— Вы видите призраков?

— Нет.

На миг вспомнился мальчик на кладбище, но Ренато отогнал эту мысль — ребенок был определенно живым. Привидения не мерзнут. И ничего мистического в мальчишке не было.

— Я хотел бы, чтобы вы взглянули на дом, — Ренато откинулся на спинку кресла, глядя на гостя, будто король на посла мелкой дружественной страны.

Доктор Челли подошел к вопросу серьезно. Ренато почти зауважал его, хоть и считал все рамки и блюдца сплошным надувательством. Гость обошел весь дом, как ищейка, вынюхивая призраков в каждой комнате. Ренато не мог следовать за ним, но Дениза могла. Что и делала, глядя на чудного человечка с явным неодобрением. Не потому, что он верил в потустороннее — пусть верит, не жалко. Но перетрогать все ее занавески, заглядывать под каждый диван — это слишком.

Когда Челли вернулся в кабинет Ренато, старик помешивал ложечкой остывший чай, пустыми глазами глядя в стену.

— Я снова слышал их голоса…

— Что они говорили?

— Они… кажется, спорили, — старик словно очнулся. Недовольно нахмурился, отложил ложечку.

— Боюсь, что я не смогу вам помочь. В этом доме нет ни следа потустороннего. Он ведь построен не так давно?

— Тридцать пять лет назад… На месте его был скверик.

Ренато снял очки, повертел их в руках. Чувствуя себя не в своей тарелке, спросил:

— А может быть, что-то произошло раньше? На этом пятачке?

Медиум виновато развел руками.

— Похоже, тут была просто роща. На редкость светлое место.