Уолтер Тевис - Пересмешник

Я долго молча на нее смотрел, приподнявшись на локте. Все казалось другим. Более чистым и светлым.

Наконец я произнес:

– Я люблю тебя, Мэри Лу.

Она кивнула и улыбнулась.

Мы долго лежали молча, потом она надела рубашку и шепнула:

– Пойду к фонтану умоюсь.

После ее ухода я еще немного полежал, чувствуя себя очень счастливым и умиротворенным, потом встал, оделся и пошел к ней.

Снаружи было темно, но тут Мэри Лу, видимо, повернула рубильник, потому что в фонтане зажегся свет и заиграла веселенькая музычка.

Я пошел по дорожке к свету, воде и музыке. Мэри Лу, нагнувшись над бассейном, сильно терла лицо руками. Я подошел уже довольно близко. Не замечая меня, она села на бортик и, задрав подол платья выше колен, стала вытирать им лицо.

Некоторое время я смотрел на нее, потом спросил:

– Хочешь мою расческу?

Мэри Лу вздрогнула и натянула платье на колени.

– Да, Пол, – ответила она, смущенно улыбаясь.

Я дал ей расческу, сел рядом на бортик фонтана и стал смотреть на нее в свете цветного прожектора из-под воды.

Сейчас, с расчесанными волосами и свежим лицом, она была ошеломляюще красива. Мне не хотелось говорить; я просто смотрел на нее и любовался.

Наконец она опустила глаза, улыбнулась и спросила неуверенно:

– Тебя выпустили из тюрьмы?

– Я сбежал.

– Ой. – Мэри Лу глянула на меня так, будто видит в первый раз. – Это было очень плохо? В смысле, в тюрьме?

– Я многому там научился. Могло быть хуже.

– Но ты сбежал.

– Я хотел вернуться к тебе, – ответил я и сам удивился силе своего голоса.

Она потупилась, но тут же снова взглянула на меня.

– Да. О господи. Я рада, что ты вернулся.

Я кивнул.

– Есть хочется. Пойду что-нибудь приготовлю, – сказал я и двинулся к дорожке.

– Ребенка не разбуди, – сказала Мэри Лу.

Я резко остановился. Она казалась немного смущенной, растерянной.

– Какого ребенка? – спросил я.

Внезапно Мэри Лу тряхнула головой и рассмеялась.

– Господи, Пол. Я забыла сказать. У меня теперь есть ребенок.

– Так я отец?

Она вскочила, сияющая, подбежала, обвила руками мою шею и по-девичьи чмокнула меня в щеку.

– Да, Пол. Ты теперь отец.

И повела меня в Дом Рептилий. А я понял, что белые куски ткани – это пеленки.

В клетке, где раньше были игуаны, спал на животе ребенок, завернутый в белую пеленку. Он был розовый, пухлый и тихонько сопел во сне, пуская пузыри. Я долго стоял и смотрел.

– Это девочка? – тихо спросил я наконец.

Мэри Лу кивнула:

– Я назвала ее Джейн. В честь жены Саймона.

Имя мне понравилось. Оно было хорошее. И мне нравилось быть отцом. Я чувствовал, что это правильно: отвечать за другого человека, за своего собственного ребенка.

Я попытался вообразить нас троих как семью из старого черно-белого фильма, но это было иначе: Дом Рептилий с пеленками на пустых клетках, где раньше были ящерицы и змеи, запах молока, тихое детское сопение. Попытался вообразить себя отцом, как воображал в тюрьме, когда бессильно мечтал о Мэри Лу, но теперь я понял, что тогда видел наших детей подросшими, вроде Роберто и Консуэлы. А ведь они принадлежали к миру дружелюбных почтальонов, кока-колы и «шевроле», а вовсе не к моему.

Однако я не хотел в тот мир почтальонов и «шевроле»; меня устраивал мой, какой ни на есть. Я радовался мысли, что пухлое теплое существо, которое лежит, прижавшись щекой к подушке, – моя дочь Джейн.

– Я могу сделать нам сэндвич с пимиентским сыром, – сказала Мэри Лу.

Я мотнул головой и вышел. Она молча последовала за мной, а на улице взяла меня под руку и сказала:

– Расскажи про свой побег.

– Позже, – ответил я. – Сейчас я приготовлю тебе яйца.

– У тебя с собой есть яйца? – изумилась она.

– Пошли, – сказал я и повел ее к мыслебусу.

Я залез внутрь, повесил керосиновую лампу под потолком, зажег вторую от тюремной зажигалки, подкрутил огонек на полную яркость и только потом позвал Мэри Лу внутрь.

Она замерла в проходе и огляделась. Я молчал.

В дальнем конце я устроил из перевернутого сиденья книжную полку, и все мои книги стояли на ней ровным рядком. На книгах, свернувшись, спала Барбоска.

Рядом с книгами висела моя новая одежда и платья, которые я взял для Мэри Лу. Посередине автобуса, напротив постели, располагался кухонный уголок: зеленая походная печка, кастрюльки, миски, коробки с едой и пять кофейных кексов, которые я испек вместе с Аннабель. Я глянул на Мэри Лу. Она молчала, но мне подумалось, что увиденное произвело на нее впечатление.