Журнал «Полдень, XXI век»: Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого 2010 № 6

И не обязательно спиртным. Напоить — это в широком смысле.

Зря, что ли, продвинутые люди придумали химию, безвредную и весёлую…

…Сигарету с «травкой» девчонки прочухали бы с первого прикура, так что этот способ не годился. Единственный путь к их мозгам лежал через запасной вход, то есть через пищеварительный тракт. Фокус с салатом, заправленным специальным маслом, предложил бывалый Лисицын. Говорит, однажды проделывал такое. Марихуана — как стартёр, запускает процесс, смещает сознание. Только одной «травки», к сожалению, мало, на либидо она не действует. Нужно добавить стимулятор, сказал Лисицын. Например, амфетамин, оборот которого практически легален. Ещё лучше «экстази» — амфетамин с глюками. В сочетании с «травой» это средство просто взорвёт реальность; главное, самим принять поменьше, потому как на потенцию всё это влияет не в ту сторону…

А когда Барсуков засомневался, озабоченный моральной стороной дела, старший товарищ доказал на пальцах, что тот не сечёт фишку. Сколько женщину не пои, объяснил Лисицын, она не возляжет с тобой на ложе, на ковёр или на кухонный стол, если в глубине подсознания этого не хочет. Алкоголь только растормаживает спящие в ней желания. Ровно то же с наркотой. Если Белкина ДЕЙСТВИТЕЛЬНО такая однолюбка, какой себя выставляет, никакая химия не пробьёт её на трах с посторонним. А если пробило — значит, сама хотела. Ещё и благодарна будет…

Барсуков согласился.

Оставалось найти повод. Дождаться дня, когда группа торжественно спихнёт эскиз, и — приятного аппетита, подруги…

Лисицын тонул.

Утончённый интеллектуал, пижон и циник. Местами — остряк. Прирождённый гуляка, генератор всех затей, которыми славилась эта парочка. Тонул — без помощи, без надежды…

Во дворе по-прежнему никого. Барсуков всецело занят своими проблемами. Стерва с видеокамерой то проявляется в оконном проёме, то растворяется во тьме комнаты.

— Не хочу… пожалуйста, не хочу…

Сегодня циник был жалок.

Из песка торчали только голова и руки. Всё — серого цвета. Руками он пытался найти хоть какую-то опору, думая замедлить падение в бездну.

— Это конец, Барсуков…

Да уж, ничего в нём от пижона не осталось: один концентрированный ужас. Стремительно бежали секунды. Человека неудержимо тащило в глубину, к центру Земли.

В ад.

Лисицын завыл. Трусливый зверёк, живущий в каждом из нас, больше не верил в слова. Ещё несколько секунд — и над поверхностью осталось плоское лицо, на котором бешено метались глаза. Рот, живший как будто отдельно от этого лица, сражался с песком. Барсуков отвернулся.

— Помо… — выдохнул утопающий.

Барсуков зажмурился.

— …ги…

Всё.

Тишина стала абсолютной.

— Привет.

Девочка стояла возле песочницы. Как появилась, когда подошла, Барсуков не заметил: наверное, слишком был увлечён трагическим зрелищем. Гибнущий на твоих глазах товарищ — это сильная сцена.

— Привет, — механически отозвался он, не сразу врубаясь, что к чему.

— Тонешь? — спросила девочка.

Он вдруг осознал.

— О Господи! Стой, ты мне сейчас поможешь…

— Я? — удивилась она.

— Принеси какую-нибудь доску подлиннее. Поищи сбоку от гаражей. Или трубу какую-нибудь, знаешь, такие тонкие, от водопровода…

— Почему?

— Если ржавая, бери, не бойся. Только поскорее! — жарко закончил он.

— Почему я тебе помогу?

На секунду он оторопел.

— Как — почему?

— Ты уверен, что я тебе помогу. Почему? — Она смотрела на него с любопытством.

Малявке на вид девять или десять… а может, все двенадцать, поди разбери. Тощая, мелкая. Одета очень характерно: в несвежую большую куртку с подвёрнутыми рукавами, в джинсы, обрезанные внизу. Кроссовки размера на два больше и с верёвками вместо шнурков. Куртка расстёгнута, под ней — футболка непонятного цвета. Бомжует ребёнок. Несчастное существо, дитя нашего времени.

— Милая, хорошая, не знаю, как тебя зовут… Если ты ничего не сделаешь, я умру. Понимаешь? Сдохну.

— Мотылькова.

— Чего?

— Мотылькова моя фамилия. Но тётки прозвали Птахой.

Девочка подобрала камень, кинула его на детскую площадку и понаблюдала, как песок поглощает это новое угощение.

Руку её возле кисти украшал бубенчик на тесёмках. Фишка такая. Подростки не могут не подчеркнуть лишний раз свою индивидуальность, особенно девчонки — какой-нибудь заколкой, пуговицей… Тесёмки были завязаны бантом, а бубенчик был тусклый, обшарпанный — других на помойке не найдёшь, — он не звякал, а шуршал.