Игорь Пронин: Мао: Душевная повесть

Но оказалось, что это не менты. Это Генерал и приехал. А на дороге толпа, вот он и сказал водителю дудеть. А потом вылез из машины, знакомых увидел, к которым ехал в гости. Знакомые были важные люди, они сказали, чтоб все замолчали, и сразу стало тихо. Только Цуруль не послушался и все кричал, что Генерал — козел, он его не видел. А потом нас обоих прямо к Генералу вытолкнули, и Цуруль тоже замолчал. И Генерал молчит.

Один узбек говорит тогда Генералу:

— Это что ваши люди делают, товарищ Генерал? Мы сидим, вас в гости ждем, плов готов, стол накрыт, вдруг забегает этот здоровый и крадет у нас весь коньяк со стола! А второй в это время среди бела дня на улице человека убил!

Генерал смотрит на нас, молчит. Цуруль молчит, кровь вытирает. Я тогда говорю:

— Не убивал я его, он сам упал и умер.

— Заткнитесь, товарищ солдат, — отвечает Генерал. — И вы, товарищ бывший капитан, заткнитесь.

Подумал немного еще — ну как всегда военные.

— Вот что. Оба гада пойдут под суд. Под военный суд. Я бы их вам отдал, но не положено.

Тут все узбеки давай ругаться, но он повторил:

— Не положено. Товарищ председатель, давайте переговорим.

И вместе с одним узбеком в машину сел. И водителя оттуда выгнал.

Пока они там говорили, нас посадили перед машиной, а рядом положили всякие предметы: ножик, пакет рваный, яблоки местные, что из свертка повываливались, и бутылки. Причем бутылки не поставили, а тоже положили. А я ведь одну открыл! Из нее булькало. Я рванулся, схватил бутылку, узбеки тоже схватили бутылку, хотели отнять. Я на ней повис, и они протащили меня несколько метров, я почти все успел допить. Но потом они догадались ударить меня по пальцам, и я упал прямо на фрукты. Под фруктами что-то хрустнуло, больно стало в ноге… Пока меня оттаскивали к Цурулю, я туда руку запустил и вытащил осколок стекла. Видимо, они принесли осколки той бутылки, что Цуруль на ступеньках уронил. Я осколок как мог в рукав затолкал. Не отвертка, а все ж.

Тут и Генерал с председателем вышли. Генерал председателю руку пожал, тут же обратно сел и уехал. А председатель к себе в колхоз пошел, только сказал что-то своим помощникам. Нас тогда снова подхватили и поволокли обратно в армию, через ту же дырку в заборе. Меня с выпитого немного повело уже, нормально доехал. У дырки нас ждали солдаты с Николаевым и веревками, связали мне руки, Цурулю — руки и ноги. Цуруля понесли, меня погнали. Солдаты злились на меня, что я пьяный, говорили, что я череп и офигел. Я думал, нас в тюрьму какую-нибудь отведут, но оказалось — на аэродром. Вот тут я здорово испугался. Ясное дело — Афган.

На аэродроме стояли большой самолет и Генерал. Цуруля положили перед Генералом. Генерал стал его пинать ногами и приговаривать:

— Что ж ты за скотина такая! Что ж ты службы не знаешь ни хрена! Что ж ты мне весь вечер испортил!

Солдаты смотрели и ржали. А я потихоньку осколок краешком из рукава высунул и веревку тесал. Но Генерал быстро устал, закурил и сказал:

— Капитан Цуруль назначается командиром роты. Отбыть к ее месторасположению немедленно.

И бросил на Цуруля какие-то бумажки. Цуруль застонал, как будто на него кирпич уронили. Потом Генерал подошел ко мне.

— Значит, так. Этого я председателю обещал прикончить до заката. Николаев, ты говорил, что у тебя боец повесился? Запишешь его, как этого. Внешне-то похож?

— Да все они, уроды, на одно лицо, — говорит Николаев. — Пострижем мертвого налысо и будет как вылитый.

— Отлично. А этот, значит, с новыми документами полетит сегодня. И всю их команду не забудь, как я в обед распорядился. Кроме, понятно, того, что повесился. Так, а это у нас будет кто по фамилии?

— Не помню сейчас… — Николаев плечами пожал. — Какая разница? Его кончать надо, как только там распишутся.

— Так… Обычно мы такие вещи капитану Цурулю поручали, но, так как ему больше веры нет… — Цуруль опять застонал. — Под твой личный контроль, Николаев. Летишь с ними, там сдаешь под роспись и тихо кончаете его. Назад этим же бортом и сам, и тело, проверю. Водки не забудь с собой взять, может, там заартачится кто.

— Товарищ Генерал… — Николаев пошатнулся. — В Афган…

— Отставить сопли. Представлю к награде. Исполняйте. Вообще не хрен ждать, грузитесь прямо сейчас и вперед.

По лесенке нас поместили в самолет. Там почти все было завалено тюками, на один из них меня посадили. Николаев в окошко посмотрел, как уехал Генерал, и обратился к Цурулю:

— Обещаешь тихо себя вести?