Елена Сенявская: У Вечной реки. Лирическая фантастика

— Подумай, — выдавил он глухо. — Это навсегда. Возврата не будет. Я заблокирую колодец Времени и мы останемся там…

— И нас никогда не найдут, — прошептала Ника, впервые поняв, ОТКУДА явился Кин и КУДА он ее зовет. — А здесь нам нельзя? — подняла на него глаза с мольбой и надеждой.

Он качнул головой — отчаянно и виновато.

— И даже с моими проститься? — в ее голосе была безнадежность.

Он не ответил, закрыв лицо ладонью. Ника тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо…

Часы бесстрастно отсчитывали отпущенные мгновения. Полночь и три минуты…

Комната опустела. На столе, раскрытый на середине, лежал альбом репродукций Ван Дейка. Листок бумаги был вложен между страниц:

«Милые! Простите… Прощайте… Не надо искать. В то, что со мной случилось, никто не поверит. Эта книга — на память вам. Она все объяснит. Вы должны понять! Так хочется быть счастливой. И победить время, которое против нас…»

Последний, странный подарок.

Год издания поразил родителей не меньше, чем бегство дочери. Так же, как и время написания картины, с которой смотрела на них Ника, — нежно и грустно, сквозь века…

Но тайна осталась тайной. И милиция сбилась с ног, разыскивая пропавшую девочку. Какой же нормальный человек поверит в то, во что нельзя поверить?!

«Здравствуй, Ника, фантазерка неисправимая…» , — Ирина писала письмо, еще не зная о загадочном исчезновении девятиклассницы Ники Амелиной.

«Дельфин» возвращался. Путь был долог, но все тяготы и усталость отступали теперь перед одной мыслью: «Впереди — дом, Земля…» И каждые сутки вахты — приближение к ней, предчувствие и ожидание встречи.

В тот день, как обычно, в рубке управления дежурил один Капитан. Экраны приборов привычно и мягко светились. Зеленая лампа над пультом убеждала в исправности всех систем корабля. Экипаж спал, погруженный в анабиоз, и Главный Кибермозг настойчиво советовал Капитану последовать примеру остальных: обратный маршрут был застрахован от всяких неожиданностей, и машины вполне могли обойтись без людей. В случае неординарной ситуации весь экипаж будет немедленно поднят по тревоге — с гарантией мгновенного пробуждения. Но «старый космический волк» предпочитал вести звездолет сам. И такое недоверие, несомненно, обидело бы Кибермозг, — если бы он умел обижаться. Упрямство Капитана было, по меньшей мере, необосновано. Унылое однообразие полета выматывало куда сильнее, чем полная риска и ежесекундного напряжения разведка дальних планет. Поэтому пилотирование корабля в знакомой зоне полностью перекладывалось на автоматику. Но Капитан был верен себе. И хотя слыл он в Звездном Флоте личностью легендарной, многие посмеивались над его чудачеством. «Самый безотказный механизм в Галактике» — называли его в шутку стажеры. А он всерьез «отрабатывал» свое свинцовое прозвище, менее всего заботясь о том, что еще станут о нем болтать…

И сегодня он не ждал от Зоны сюрпризов. Просто привык все делать сам и выполнял любую работу спокойно, обыденно, без раздражения и недовольства, считая себя ответственным за точность и слаженность каждого винтика на корабле. И был, пожалуй, раздосадован, когда на одном из экранов пульта внезапно обозначилось неясное пятно. Оно двигалось справа по борту звездолета в одном с ним направлении. Случайный метеорит? Обломок астероида?.. Не дожидаясь команды, Кибермозг включил защитное поле и начал сближение с объектом.

Расстояние сокращалось с поразительной быстротой. И вот, наконец, оставив в покое экраны, Капитан приник к иллюминатору.

…В полусотне метрах от корабля медленно плыла прозрачная вытянутая капсула, внутри которой отчетливо различались контуры человеческого тела.

Капитан невольно зажмурился, не веря глазам. Что это? Спасательный аппарат? А может быть, саркофаг неведомого скитальца?.. Он растерялся. Встреча оказалась слишком неожиданной даже для него, у которого вся жизнь прошла в Космосе. А может, именно для него, за долгие годы успевшего растерять веру в возможность чуда?..