Елена Сенявская: Гроза на краю Вечности

Стрельба кончилась. Они поднялись, отряхивая пыль с одежды, увидели, как бойцы начали выводить из подвалов пленных японцев. Усталый, чумазый, в продымленной гимнастерке подошел Артемьев. Взглянул на смущенного проводника. Захотелось сказать ему что-то доброе, найти слова благодарности, которые звучали бы не казенно, и не осталось у паренька обиды. Он не успел… Одиночный выстрел раздался со стороны развалин. Виктор неловко взмахнул руками, ловя ртом воздух, и стал медленно оседать на тотчас закровяневший песок. Растерявшись, капитан не сразу понял, что эта пуля предназначалась ему… Словно во сне, склонился над юношей, тронул рукой русую прядь. Стиснув зубы, смотрел, как из уголка рта вытекает тонкая струйка кроки, и пытался поймать остановившийся, стекленеющий взгляд… Губы Виктора чуть шевельнулись. Артемьев нагнулся ниже, с трудом различая последние слова:

— Не пришлось… повидать… березки… — услышал он прерывающийся шепот. Голова юноши бессильно откинулась, губы так и остались чуть приоткрытыми.

Капитан медленно распрямился и непослушной рукой стянул с головы фуражку. Сзади подходили, останавливались за спиной бойцы. Взглянув, в молчании обнажали головы. Старшина отвернулся, стиснув автомат так, что побелели пальцы. Только Петров неожиданно выдавил хрипло, обернувшись к щуплому своему напарнику и ухватив его за грудки:

— Так контра, говоришь?!

И тот испуганно шептал, отбиваясь неловко:

— Да я что… Я ж ничего… Кто же думал…

Петров, наконец, выпустил его и, пошатываясь, пошел к дороге, вытирая лицо зажатой в кулаке пилоткой.

В начинавшее золотиться небо взлетела и рассыпалась красная ракета…

Оставленные на дороге машины подошли, когда солдаты уже закончили рыть у подножия сопки братскую могилу. Насыпали холм… Короткий залп разорвал знойный воздух. Капитан отметил на карте еще одну пирамидку…

…Могилы хранят покой.

Белеют кресты. Это герои спят.

Прошлого тени кружатся вновь,

О жертвах боев твердят…

Колонна двинулась дальше. Следом, под конвоем автоматчиков, понуро брели пленные…

Машина работала весь день, гудя от перенапряжения, но упорно не желая выпускать Кирилла и Дана из-под своей власти.

Очнулись они одновременно, когда во всем институте обесточили аппаратуру, отключили на ночь энергию. Долго смотрели друг на друга, не узнавая, странно-отрешенным взглядом, словно все еще были ТАМ, в чужом времени, куда отправились из любопытства, и вдруг оказались в аду.

— Дан… Я убил человека… Ножом… — голос Кирилла сорвался, губы дрожали. Ныло простреленное плечо… Простреленное?! Накатил запоздалый страх… Он лихорадочно ощупал себя и вздохнул с облегчением: ничего страшного, просто фантомные боли, видимо, от избытка воображения. Исчез, растворился в прошлом решительный лейтенант, уступив место изнеженному потомку. И остались от него пожелтевшие фотографии в семейном альбоме да орден Красной Звезды…

— А я командовал батальоном, — невпопад ответил Дан и замолчал надолго, задумался о чем-то своем.

…Ночевать они остались в лаборатории.

А на утро явился шеф и с первого взгляда оценил ситуацию: машина стоит без чехла, ассистенты спят у стены, сдвинув стулья…

— Ну-с, молодые люди, как провели время? — начал насмешливо, растолкав обоих, но вглядевшись в их сумрачные лица, оставил свою иронию. Быстро подошел к пульту, осмотрел временную шкалу. — Понятно, — прошептал, нахмурившись, и опять повернулся к ним: — Надеюсь, теперь вы поняли, что это не игрушки? — спросил их почти сочувственно. — И жить, и умирать там приходится по-настоящему…

— И убивать, — тихо сказал Кирилл.

— И хоронить, — добавил угрюмый Дан. — Значит, машину заклинило не случайно. Вы все рассчитали заранее. Знали, что мы не устоим перед искушением, — и отправили нас на войну… В воспитательных целях, — усмехнулся с горечью, бросив в лицо шефу нелепое обвинение.

Повисла тяжелая пауза: завлаб переваривал услышанное.

— Нет, мальчики, не все так просто, — сказал сдержанно, глаза его потемнели. — Мы не сами выбираем эпоху, это она, — кивнул на машину, — выбирает ее за нас. Ваши прадеды воевали, и их память оказалась сильнее, чем у других предков, проживших тихую, спокойную жизнь. Она первой пробилась к вам через Вечность, чтобы напомнить, откуда вы родом, почему живете на этой земле…

— Кажется, я понял, — виновато выдохнул Дан. — Множество голосов окликает вас, и, чтобы не разорваться, устремляясь за всеми сразу, вы идете к тому, кто зовет громче, заглушая все остальные… Память о той войне живет в каждом, даже если он и не знает об этом…