Журнал «Полдень XXI век»: Полдень XXI век, 2011 № 01

— Нет! Он двадцать лет простить себе не может, что рано подарил тебе квартиру. А ты и выскочила за сельского урода…

— Ваня, ну у него другие понятия о жизни…

— Не говори ему ничего. Подумаем.

— Ну, хорошо. А что ты такой?

— Какой «такой»?

— Ну я же вижу. Случилось что-нибудь?

— Ничего не случилось… С Витькой тут базарили.

— С Архитравом? Кстати, за какие архитектурные достоинства его так прозвали?

— Травил много.

— А «Эпистиль» — потому что у него был эпический стиль или просто по синонимии?

— Просто… Просто потому что это иначе произносилось. Тоже в конкурс полез. Чего-то выдумывать собирается.

— Ну, он же человек с выдумкой.

— Да что тут можно выдумать? Расширение старой не везде проходит, значит, по-любому, нужна еще дорога, параллельно или ярусами, и я докажу, что эстакады быстрее и дешевле. И перспективнее. Уже доказал. И не надо вырубать ни лесов, ни экологов…

— Так что же ты тогда нервничаешь? Пиццу с курицей будешь?

— Будешь… Я не нерн… не нервничаю, а я не понимаю, что тут еще можно выдумать. Канал прорыть Москва-Питер и сплавлять.

— Свежее решение. Тебя в самом деле так беспокоит…

— Он что-то придумал. Я чувствую. Не полез бы он с еще одним стандартным вариантом в дорожный конкурс — зачем? Нет, он что-то придумал… И я не понимаю — что, понимаешь? Спасибо, не хочу больше, извини.

— Ваня, ну ты же ничего… Ну чаю-то…

— Потом, потом.

— Привет, милый. Можешь говорить, да? Я сейчас в редакцию, наверное, до вечера… мопса поверни, я тебя не вижу. Ой, бабушка, а почему у тебя такие большие очечки?

— Да в тех уже не вижу ни черта, левым особенно.

— Ваня, у Эли есть знакомый окулист, профессор…

— Вот и пусть они друг другу очки втирают. Во парилка, да? Мокрый до этой самой… — опять кондёры вырубили по всему зданию.

— Лимит выбрали? Что он у вас такой маленький?

— Да нормальный, просто все гибридов своих из институтской розетки заряжают… и я тоже.

— А окна открыть?

— Да все уж пооткрывали, которые и не должны, и все равно духовка. А наверху вообще баня: там целиком не открыть, только щели… Ты где едешь, покажи… А, стоишь в пробочке. Ну, я тебя тогда поразвлекаю. Федьку моего сейчас умыли.

— В каком смысле?

— В прямом. Ветерок подул — у нас тут роза такая; что всё в нашу сторону несет — он и подошел к окну подышать, подымить…

— А вы, что же, и курите там? Не отходя от кассы?

— Ну, начальства же нет: на виллах, живьем и не появляется. Ну вот, выставился весь за окно, еще и рубашку расстегнул, а сверху откуда-то чайник выплеснули — он все и собрал на впалую грудь. Зеленый был. Ароматизированный.

— И горячий?

— А ты, оказывается, садистка… Нет. Но все равно обиделся, побежал искать, какая это…

— Нашел?

— Да найдешь там…

— Записано же все.

— Ну, он не хакер, а просто так в надзорную сеть кто ж его пустит, ароматизированного? Она для начальства — или если какие-нибудь ментокрылые налетят.

— Уличные же камеры — в открытой сети.

— Милочка, мы несравненно выше этого подглядывания: уличные на первых этажах, а мы на семнадцатом… Да, погоди-ка, не отключайся, тут к нам сродственничек в гости собирается, племяш мой двоюродный, Дашкин сын. Он — ну, не то чтобы совсем дебильный был, но отставал малость…

— Я помню, помню, ты рассказывал. Гнуся, да?

— Гуня. Ну, вообще-то, Даня, Данила, а Гуня — это по малолетству. Но я же его с тех пор и не видел. Больше десяти лет. Вот, вырос, выучился, поступать приезжает.

— Ой, молодец. Ну и прекрасно, поможем подготовиться. Он куда хочет?

— Да я думаю, он хочет от армии закосить. Ну, посмотрим. На днях должен объявиться.

— Звонил?

— По емеле сообщил. Где только адрес узнал…

— Ну вот, значит, в сети искать умеет, уже кое-что. Талантливые дети подросли, а нас всё молодыми сетеррористами пугают, вместо того чтобы обычных ловить. Ты когда сегодня?

— Да скоро, все одно и дома еще доделывать.

— Ну что, опять до утра сидишь? Вдовец соломенный.

— Нет, сейчас, мопса только вырублю, а то он у меня все пишет, как шпион… Знаешь, только не смейся… я со всеми этими делами… как-то в самом деле по тебе соскучился…

— О боже мой, да ты здоров ли, милый?… Ну не сходи с ума!

— Слушай, я… я люблю тебя!.. слышишь?

— Зайчик мой!.. не надоела?… за семнадцать лет…

— Никогда… только больше… как мальчишка…

— Ва-анечка… Ва-а!..

— О, черт! Микрофон в кашу…

— А ты сними эту сбрую и ешь нормально. И зачем ты все записываешь? Хронику жизни оставить потомкам?