Максим Солохин - Король и Каролинка

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был я.

Я жил с Папой и Мамой. Мои Папа и Мама очень сильно любили друг друга. Так сильно и страстно, что часто ссорились. И это неудивительно: при такой любви люди невольно стремятся к полному единомыслию и тяжело переживают всякое разногласие. Во всяком случае, Мама тяжело это переживала. А разногласий у них было много. Например, когда я родился, Папа назвал меня Вячеслав, а Мама назвала меня Владислав. Но Папа любил Маму сильнее, и в конце концов, как правило, уступал ей. Потому восторжествовала в конце концов Мамина редакция. А звали меня просто: Славик.

Я хочу рассказать здесь поучительную историю, как меня сделали волшебником. Волшебство у меня не от хорошей жизни -- как говорится, с волками жить, по волчьи выть. Вообще-то я человек православный, и колдовать мне неприлично, но ребята моего двора стали откровенно побаиваться меня после того, как одна девочка сошла от меня с ума. Обычно, когда говорят, что кто-то от кого-то "без ума", подразумевается любовь. Сразу предупреждаю: никакой любви у нас не было и в помине.

В чем-то я виноват, конечно. Я понимаю, что от слухов так просто не отмажешься. Многим неохота разбираться в жизни всерьез, их вполне устраивают схемы. Я напишу все как было -- кто хочет, тот поймет. Но сразу предупреждаю: история довольно страшненькая и весьма запутанная. Слабонервных и сильно занятых прошу не беспокоиться.

Игра подходила к концу и по логике вещей должна была завершиться победой моего величества. За эти немногие дни, проведенные мною в новой компании, я уже покрыл свою голову немеркнущей славой непревзойденного "Короля". Единственное, что несколько омрачало мои перспективы, это таинственная Настя.

Настя вообще была персоной, мягко говоря, необычной. Я в тот момент ее еще ни разу не видел -- Настя, говорят, была в отъезде. Но вот, вчера вечером она, наконец, приехала, уже расспрашивала Вику про меня и заявила, что сегодня играет. Ребята говорили про Настю как про невесть какую важную птицу.

-- Она всегда выигрывает, -- сказала Вика. -- С ней играть бесполезно.

-- Что, очень хорошо играет? -- удивился я.

-- Не то слово. Я тебе говорю, с ней играть бесполезно.

-- Это точно, -- сказал Саня Троицын. -- Она просто чует, где кто. Все равно не спрячешься.

Раз так, рассудил я, значит, лучше не распускать бойцов. А то перещелкает всех поодиночке.

Задача бойца простая -- надо увидеть соперника первым. Увидеть его раньше, чем он тебя увидит. Увидеть -- в смысле просто заметить, обнаружить. Я тут пока что не толкую о мистическом ВИДЕНИИ, о скрытой личности и прочее. В игре все просто. Задача -- увидеть противника раньше, чем он тебя увидит, вот и все. У взрослого тут нет никаких преимуществ перед малышом. Малышу даже легче спрятаться.

Начинается игра в "Короля" с глобальных пряток -- прячутся все от всех. Если тебя заметят раньше, чем заметишь ты, то роли Короля тебе уже не увидать как своих ушей. Попасться на глаза значило лишиться шансов.

Этим утром я свой шанс не упустил. Начал я так.

Выйдя из квартиры, крался по подъезду. Остановившись на втором этаже, долго прислушивался, не прячется ли кто-нибудь внизу, не спускается ли Вика сверху. Было совсем тихо. Выждав минут пять, решился идти вниз.

Никакой опасности я в тот момент не осознавал. Происходила невинная детская игра. Но у меня уже серьезно сосало под ложечкой. Всякая игра хороша именно тем, что в какой-то момент приходит вдохновение. Ты перестаешь играть и начинаешь жить игрой. За последний год я играл так мало, что теперь у меня был явный избыток нерастраченного вдохновения.

Между прочим, я очень рано понял, что взрослая жизнь -- это та же игра. Почему люди так страстно гонятся за теми целями, которые они перед собой ставят? Ведь вначале они сами, по своему желанию, ставят перед собой эти цели. Казалось бы, все лишь условность! Чему огорчаться и о чем радоваться? Но когда приходит вдохновение, забываешь о том, что игра -- это только игра.

Подойдя к выходу, я вдруг ощутил страх. Я не мог открыть дверь, так как за дверью меня ждала опасность. Говорят, взрослые иногда ощущают смертельную опасность кожей. Но опасность должна быть именно смертельной, иначе слабый голос "шестого чувства" не пробьется сквозь толстую кожу взрослого. У ребенка кожа тоньше. Она даже слишком тонкая. Мы, дети, часто пугаемся на пустом месте, когда бояться нечего.