Сергей Пономаренко: Час Самайна

— К сожалению… Посмотрю, что в этом чертовом ящике. — Мирослав поднял крышку и начал перебирать сложенные там вещи. — Лопаточки, баночки… Ничего подходящего, — бубнил он. — А это что? — И достал из ящика большую прямоугольную разрисованную жестяную коробку, явно очень старую, потемневшую, поцарапанную и в некоторых местах потертую. — Посмотрим. Вдруг здесь мое счастье: нитки и иголка!

Коробка поддалась не сразу, но там обнаружилась только толстая тетрадь.

— Жаль, а я так надеялся… — вздохнул Мирослав. Он открыл тетрадь, просмотрел первые страницы и удивился: — Ого, этой тетрадочке лет и лет… Еще с «ять». Похоже, дневник.

— Дай посмотреть, — заинтересовалась Зоряна и взяла тетрадь. — Да, верно, с датами. Дневник. — И вслух прочитала написанное на первой странице детским корявым почерком: — «Дневникъ Жени Яблочкиной». Странное место для хранения дневника… — Перевела взгляд на могилу, на железный крест, аккуратно покрашенный «серебрянкой», как и столик. Прочитала надпись черной краской на табличке: — «Евгения Яблочкина. Родилась в 1900 году». Понятно, автор дневника. Дата смерти отсутствует. Не похоже, что стерта.

— А могила аккуратная, ухоженная…

— Странно держать в руках личный дневник, которому почти сто лет и автор которого покоится в могиле… — Зоряна с интересом рассматривала тетрадь. — Но зачем хранить дневник на кладбище, в таком неподходящем месте? Наверное, я его возьму. Почитаю и верну. А коробку здесь оставлю. — Она свернула тетрадь в трубочку и скомандовала: — Погуляли, пора и честь знать. Пойдем домой.

К выходу они добрались, основательно побродив по аллеям кладбища. Мирослав проводил Зоряну домой, по дороге узнал, что завтра днем она занята — встречается с однокурсниками, а вечером будет «никакая». Девушка пообещала, если что-нибудь изменится, перезвонить. Но она сказала не всю правду — на вечер у нее была намечена встреча с еще одним бойфрендом, Ильей.

Дома, переодеваясь, Зоряна почувствовала, что что-то лежит в кармашке юбки, и достала красные бусы.

«Не помню, чтобы я их туда клала, — подумала она. — Дневник с кладбища взяла, а бусы… Ладно, все равно собиралась, как прочитаю, вернуть дневник на место. Посмотрим, чем интересовалась продвинутая молодежь начала прошлого столетия… Женя Яблочкина! Я буду читать твой дневник, узнаю, что тебя волновало, возможно, узнаю твои потаенные мысли и желания. Прости меня за это! Когда в следующий раз приду к тебе на могилу, обязательно принесу цветы».

И Зоряна раскрыла старую тетрадь. Детский, корявый почерк… С каллиграфией Женя явно не дружила.

Петроград. 16 декабря 1915 года

Ты не радуйся, мой дневник, что я наконец-то обратила на тебя внимание — это просто глупая прихоть. Признаться, что-то я волнуюсь, и сердечко у меня как будто замирает. Это объясняю тем, что завтра буду держать экзамен на курсах пишущих машин. Все-таки неприятно будет прийти домой и заявить, что не выдержала экзамен. Конечно, это беда небольшая: придется пожертвовать еще пять рублей и поучиться лишний месяц. Вот и все. Только как-то не хочется покидать курсы, они мне нравятся даже больше счетоводных. Скоро придется собираться туда.

Моя жизнь во многом изменилась. Я не хожу в четырехклассное, не встаю рано, не сижу за уроками до 12 часов. Хотя и теперь меня гложет маленький червячок заботы, но все-таки я чувствую себя свободнее.

Ах! Поскорее бы поступить на место. Тогда у меня были бы свои деньги и я могла покупать, что захочу. Еще скажу, что с нетерпением жду Рождества, собираюсь кое-куда сходить. В субботу мама приведет Лиду, и мы поедем в воскресенье к Нюшке.

Петроград. 21 декабря 1915 года

Утром встала в хорошем расположении духа. Ведь я сегодня именинница! Сюрпризы, конечно, меня не ждут, потому что подарки получила накануне. Мама подарила мне свои красные коралловые бусы — теперь я настоящая барышня. Они очень красивые, таких нет ни у кого из моих подружек. Маме пообещала, что буду надевать их только на большой праздник. Ближайший — Рождество. Подружки, увидев их, умрут от зависти. И Таня тоже.

Ходила к Спасителю. Весь день ждала Лиду, хотела по секрету рассказать о бусах, но она не пришла. Собиралась пойти на всенощную к Самсонию, но мама велела не ходить. Завтра пойду. Надеюсь, встречу там Лиду, возьму ее к нам, потом пойдем к крестной маме.

Вечером ходила к Тане, она украшала елку. Меня всегда так тянет к ней, а придешь, встречаешь холодность и равнодушие. В конце концов расстраиваешься и теряешь хорошее расположение духа.