Нил Шустерман - Беглецы

Какая глупость — не выключить сотовый телефон, ведь именно по нему они его и выследили. Интересно, сколько ребят уже попались на эту удочку, забыв о простейшем трюке в своей слепой вере в надежность современных технологий. Ладно, что уж теперь. Но Коннор не собирается сдаваться, как Энди Джеймсон. Он быстро оценивает ситуацию. Грузовик прижат к обочине федерального шоссе двумя полицейскими машинами. В третьей машине прибыл отряд инспекторов по работе с несовершеннолетними. Мимо на скорости свыше ста километров в час пролетают автомобили; едущие в них люди не подозревают о том, что стали невольными свидетелями маленькой трагедии, разворачивающейся у обочины. Коннор снова принимает молниеносное решение и срывается с места, оттолкнув в сторону полицейского. Мальчик устремляется на другую сторону дороги, не обращая внимания на проносящиеся мимо автомобили. Не будут же они стрелять прямо в спину невооруженному мальчишке, думает он на бегу. Может, будут целиться в ноги, чтобы не задеть драгоценные внутренние органы? Он пересекает полосу за полосой, не глядя по сторонам, и водители пролетающих мимо автомобилей вынуждены совершать головокружительные маневры, чтобы не сбить его.

— Коннор, стой! — кричит отец, и начинается стрельба.

Мальчик чувствует удар в спину — пуля попала в него, но ее, видимо, задержал рюкзак. Коннор решает не оглядываться. Добежав до разделительного ограждения, он видит, как на металлическом заборе появляется и расплывается небольшое синеватое пятно, как будто кто-то разбил ампулу с жидкостью. Полицейские стреляют пулями с транквилизирующим средством. Значит, хотят не убить его, а только сбить с ног и усыпить. Естественно, думает он, использовать на оживленном шоссе боевые патроны им вряд ли кто разрешит.

Коннор с разбега перемахивает разделительное ограждение и оказывается на пути «кадиллака», несущегося во весь опор. Машина летит прямо на него, и водитель при всем желании не сможет остановиться. Слава богу, он успевает заметить мальчика и выворачивает руль, чтобы объехать его. По счастливому стечению обстоятельств Коннор тоже не может остановиться — после прыжка через забор инерция продолжает тащить его вперед. «Кадиллак», неистово визжа тормозами, проносится всего в нескольких сантиметрах от мальчика, задев его лишь боковым зеркалом. На заднем сиденье кто-то есть — Коннор успевает заметить сквозь открытое окно чьи-то испуганные глаза. Автомобиль с трудом останавливается, распространяя удушливый запах горелой резины. Оказывается, сзади в машине сидит мальчик примерно такого же возраста, одетый с ног до головы в белое. Он напуган.

Полицейские уже успели добежать до разделительного ограждения. Коннор смотрит в испуганные глаза парня, сидящего на заднем сиденье, и неожиданно понимает, что нужно делать. Просунув руку в открытое окно, он поднимает задвижку и распахивает дверь машины.

Стоя за кулисами, Риса ждет своей очереди выйти на сцену.

Сонату, которую ей предстоит сыграть, она может воспроизвести даже во сне. В сущности, она часто так и делает. Сколько раз она просыпалась ночью, чувствуя, как пальцы перебирают складки простыни, словно клавиши рояля. Музыка играла в голове всю ночь, и, проснувшись, Риса продолжала слышать ее. Через несколько секунд сон рассеивался, и пальцы переставали перебирать воображаемые клавиши, продолжая лишь тихонько барабанить по простыне.

Она заставила себя выучить сонату в совершенстве. Необходимо было добиться того, чтобы звуки лились из-под пальцев без видимых усилий.

«Это не конкурс, Риса, — часто повторяет мистер Дюркин. — Здесь не может быть победителей или проигравших».

Но Риса так не считает.

— Риса Сирота, — объявляет конферансье, — прошу вас.

Девочка расправляет плечи, проверяет, хорошо ли заколоты длинные каштановые волосы, и поднимается на сцену. Раздаются сдержанные аплодисменты. Хлопают в основном из вежливости, чтобы поддержать. Часть людей искренне сопереживает молодой пианистке — в зале сидят друзья и учителя. Другие хлопают, потому что «так положено». Артистке еще предстоит завоевать их сердца.

Мистер Дюркин тоже сидит в зале. Риса занимается у него уже пять лет. Ближе его у нее никого на свете нет. Да и то уже прекрасно — не каждому ребенку в Двадцать третьем Государственном Интернате штата Огайо удается наладить с учителем такой контакт. Большая часть сирот, живущих в государственных интернатах, ненавидит своих учителей, считая их тюремщиками.