Максим Шинкарёв - Солнце, что светит всем

- Ты лжёшь мне, демон. Я изучал демонологию и знаю твои границы. Клятва именем Сатаны? Не смеши меня.

Демоница тряхнула рыжими волосами и улыбнулась.

- Ну если ты так настаиваешь, милый.

Мариус перекрестился.

- Именем Твоим, Господи, Именем Истинным, я, Мариус де Кардье, сын старого князя де Кренье Изонского, свидетельствую, что вступаю в поединок с демоном-суккубом по принесению им клятвы, соответствующей моей, и клянусь, что выстою против него до первых лучей солнца, паче поединок не прервётся ранее по воле Твоей явной победой одного из нас либо неспособностью одного из нас продолжать. В случае моей победы над демоном сим означенный демон освобождает от одержимости всех жертв своих в городе этом и оставляет город навечно. В случае моего поражения он забирает мою душу. Я, Мариус де Кардье, клянусь Тебе, и если я нарушу условия поединка, да буду я проклят навеки и душа моя да будет отдана суккубу.

- Как красиво ты треплешься, дьяк. Чувствуется недоученный законник, - голос суккуба на несколько мгновений стал злым, отдающим скрежетом раскалённого камня.

Но когда демоница начала ответную клятву, голос снова был мягким, глубоким и волнующим.

- Я, демоница-суккуб, клянусь Именем Врага Господина моего, что принимаю условия поединка, выставленные дьяком Мариусом де Кардье, убийцей Амалии Бертран...

Мариус побледнел.

- ...И обязуюсь исполнить их в точности. Ну как, милый, устраивает?

Мариус вытолкнул немеющим языком:

- Вполне.

Суккуб танцующим шагом прошлась мимо дьяка.

- Ты ведь знаешь, что Амалия покончила с собой, правда, Мариус?

Мариус молчал.

- Она понесла от тебя, там, под ивами, и когда ты бежал, пыталась вытравить плод. Вот только снадобье, которое она раздобыла, убило обоих.

Суккуб приблизилась к дьяку. Приложила тонкие ладони к груди.

- О, как стучит сейчас твоё сердце, мой беспутный милый. Как оно колотится.

Ладони демоницы прошли сквозь рясу. Мариус ощутил ледяное и одновременно горящее прикосновение.

- Хочешь вернуть её, милый? Вот она, прямо перед тобой. Приложи руки твои к её груди, сожми их, как когда-то. Поцелуй её губы, что живы для тебя, для тебя только. Войди в лоно её, как тогда, под ивами, на берегу реки. Забудь про смерть и будь счастлив, как никто на свете этом.

Ладони суккуба двинулись вниз по телу дьяка.

- Ты ведь не можешь противиться своей любви, Мариус, милый. Я, твоя Амалия, прошу тебя, прийди в меня, будь со мной ласковым и жарким. Я чувствую твою силу и твой жар, любимый. Не держи себя, подари мне эту страсть! - и суккуб прижалась к нему всем телом.

Мир дьяка рушился. Огненные волны ударяли в сознание Мариуса, чудовищные волны похоти воспламеняли вены и мозг, оставленный всеми мыслями.

Кроме одной.

И Мариус, изнемогая под ласками суккуба, сделал единственное, что мог.

Сделал шаг назад и повалился спиной на ступени храма.

Удар был тупой и жестокий. Каменные грани ступеней вонзились в позвоночник, просветлив болью зарево похоти.

- Поцелуй же меня, мой милый!

Суккуб впилась в губы Мариуса огненным поцелуем.

Левая ладонь дьяка беспомощно елозила по ступени.

“О Господи мой, помоги мне!!!”

И ладонь нащупала гайтан креста.

Суккуб выгнулась на теле дьяка. Грудь её блеснула в свете из открытой двери церкви.

- Теперь ты мой! - крик демона был ликующ и страшен.

И Мариус со всей силы вонзил между грудями суккуба свой наперсный крест.

Солнце вставало над городом. Выплывало из синего сумрака, подымалось из-за туманного горизонта.

Примораживало. Земля была тверда и звонка.

Мариус сидел на ступени храма и смотрел на солнце.

Послышалось скрипение колёс, и в конце улочки показалась двуколка.

Патер Никольм слез с двуколки, отряхнул запылённую рясу.

- Здравствуй, сын мой. Что случилось?

- Утро доброе, патер. - Мариус был тих. - У нас тут были трудности.

Патер Никольм присел рядом на ступень.

- Оно и видно, все дороги перекопали. Я колесо едва в канаве не оставил. Что это мэр учудил?

- Ему надо будет помочь придумать, что он такое учудил. Сам не справится.

- Не говори загадками, сын мой.

Мариус поглядел на патера Никольма, потом на солнце, встающее над дальними крышами.

- Он согрешил в столице и подпал под власть суккуба. А дороги - это он пытался создать защитную пентаграмму.

Патер рывком поднялся.

- Где он?

Мариус остался сидеть.

- В странноприимной, вместе с огородником Каролем. Тот попался суккубу уже здесь.