Александр Кралин: завершение

— Зато Духовники взбесятся. – вступил в разговор незаметно подошедший Верзила.

— Еще бы. Их частенько выводят из себя и обычные предметы материальной культуры, а тут… Вообще, восторги – восторгами, но я чувствую, что судьба этого открытия будет ох какой непростой. Слишком много интересов и самолюбий оно задевает…

Верзила благоразумно смолчал, потом обратился к Соблазнительнице:

— Подружка, а ступай–ка ты поспи. А то ведь сама не своя. Сразу видно.

— Верно. – поддержал его Мыслитель – И я тоже пойду, распластаюсь–ка от души до утра! Выдохлись мы с ней совсем, а завтра прямо в Совет обращаться надо. С ними же говорить нужно без малейшей оплошки.

— А…

— Помню, знаю! Вы, на время моего отсутствия, назначаетесь старшим. Вот Вам формальное повеление, передадите всем. Производителю – по окончании просмотра вынуть перископ, отверстие надежно заделать, законсервировать раскоп. Обеспечить охрану – посменно, круглосуточно; в смене – по двое постоянных, надежных рабочих с бригадиром во главе. Вы назначите наблюдателей из Мыслящих в каждую смену, пусть проверяют время от времени. Затем – отправляетесь в поселок, потребуете от местных властей настоящих стражников, хотя бы по одному к каждой нашей смене, до получения распоряжений уполномоченных Совета. Формальное требование? Вот, держите.

— Затем… ага… Соизволительницу освободите от дежурства, пусть соберет у всех впечатления и ощущения и рассортирует предварительно – по особям, по раздражителям, по смыслу. Работа как раз для нее. Остальным завтра с утра – сворачивать лагерь, готовиться к отъезду. Экспедиция прекращается досрочно, с полной выплатой всем по всем пунктам. Вот Вам тоже формальное распоряжение. Еще что? Да, на всякий случай – вдруг меня сразу в Совет вызовут – свои характеристики на отличившихся подтверждаю, Вас и Щедрого рекомендую на подготовку к сану. И… в честь такого открытия – Повинным полное прощение и свобода.

— Такие исчерпывающие указания… Вы собираетесь нас покинуть?

— Нет, не собираюсь. Но Совет может потребовать срочного личного доклада. Да и не разболеться бы… апатия у меня какая–то, слабость так и расползается. Впрочем, ерунда это. От усталости. Только спать крепче буду, а проснусь свежим и бодрым – как раз для доклада Совету.

Мыслитель, приподнявшись на кончиках щупалец, поежился и дружески позвал Соблазнительницу:

— Что ж… Ученица… Идем–ка… Пошли, пошли! Не кичись геройством, мы все сделали как следует, не грех теперь и отдохнуть от трудов праведных.

Оставив бывшую Соблазнительницу, а теперь – Ученицу, у большого шатра рабочих и наказав строго–настрого – беспробудно спать до утра, внимания ни на что не обращать и ни во что не встревать, Мыслитель отправился к себе; на этом стане он жил в отдельном удобном шатре.

Слабость навалилась тяжким грузом, но сон все не шел. Это раздражало, до ощущения зуда под кожей. Что за напасть! Ага, холодный воздух струей вползает… Полог неплотно задернут. Ишь, как трепыхается и хлопает. А дело к вечеру идет, с гор ветром потянуло, и на дворе считай что осень. Задернуть нужно, а то ночью совсем продрогнешь…

Мыслитель внезапно с ужасом осознал, что он не может двигаться. Скосив глаза, увидел – кожа его стала нежно–розовой, с яркими оранжевыми прожилками; обычно бледноватые, коричневые пятнышки на ней налились сочным цветом.

Взгляд сам по себе обратился ко входу. Там обозначился темный силуэт. Ученица? Без зова и без разрешения? Он же ей спать приказал! Неконтактная? Соблазнительница!!!

Самка между тем приблизилась, легла рядом. Щупальца особей сплелись, натянулись, тела соприкоснулись. Толстая воронка самца напряглась, потянулась вбок и рвущим толчком, с натугой, вошла в мантийную полость самки; та дернулась от боли и вслух вскрикнула. Молоки с силой выплеснулись, ударили по враз набухшим гроздьям яиц. Самка забилась в мощных щупальцах крупного самца, но вскоре затихла. Хватка самца ослабла, воронка поникла, сморщилась и выскользнула из партнерши; та тихонько высвободилась, отодвинулась и бессильно распласталась.

Ошеломленный и смятенный, Мыслитель лежал в полной прострации. Кожа разом поблекла, все проявления духа куда–то улетучились. Замирающие обрывки мыслей вяло копошились в мозгу. Он еле смог бессвязно пролепетать:

— Ты… что… зачем?

— Ты меня соблазнил. – тихо и тускло отозвалась она вслух

— Я? Тебя?! – Мыслитель от изумления даже пошевелился.