Юрий Нестеренко: Приговор

– Вы умный человек, – медленно произнес герцог.

– Дураки не делают изобретений, меняющих судьбы мира. И, кстати, хочу предупредить на всякий случай, что в ювелирном деле я тоже кое-что смыслю, – учителя драгоценные камни интересовали, главным образом, с точки зрения минералогии и кристаллографии, но единственным способом заполучить объекты для исследования было оказание ювелирных услуг.

– Хорошо, теоретически у меня есть камни на эту сумму. Но это практически все, что у меня осталось. Мне будет нечем платить солдатам.

– Придумайте что-нибудь, – пожал плечами я. – Скажем, некие государственные обязательства в виде бумаг с вашей подписью, которые после победы можно будет обменять на золото, а пока – использовать так же, как обычные деньги…

– Как насчет десяти тысяч? Это тоже очень крупная сумма.

– Если бы у меня было желание торговаться, я бы пошел на базар. Вы хотите выиграть войну или нет?

– Ладно, – решился Лоис. – Вы получите вашу плату.

– Сто крон золотом имперской чеканки. Остальное – драгоценными камнями.

– Хорошо.

– И мне, разумеется, нужны гарантии, что я смогу вывезти все это отсюда, и меня не будут преследовать.

– Слово герцога Лангедарга.

– Боюсь, этого мне недостаточно, – осклабился я. – Моей гарантией будет сам герцог Лангедарг.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился он.

– Вы выйдете отсюда вместе со мной, и мы поедем вниз. Никакой охраны, никаких сопровождающих. Если я замечу слежку, я взорву нас обоих. Когда мы отъедем на безопасное расстояние, я расскажу вам секрет порошка.

– Я не могу так рисковать.

– Если бы я хотел убить вас, уже бы убил.

– Возможно, Йорлинг хочет заманить меня в ловушку. Заполучить разом и меня, и мою казну.

– Хорошо, пусть ваши люди следуют за нами до подножия, но не дальше. Наше расставание состоится на открытом месте, где невозможно устроить засаду. Для меня это, кстати, важно не менее, чем для вас.

– Каковы гарантии, что вы изложите мне подлинный рецепт?

– Я вручу вам ингредиенты. Они простые, в Империи несложно их достать. И вы, под моим руководством, сами изготовите маленькую порцию порошка и сможете ее испытать.

Он согласился и вызвал адъютанта, чтобы отдать необходимые распоряжения. Некоторое время спустя (мне казалось, что оно тянется невыносимо медленно) через небольшую дверь, скрывавшуюся, как выяснилось, за знаменем, принесли простую, явно не новую кожаную сумку на ремне. Человеку, увидевшему ее, едва ли могло прийти в голову, что внутри скрывается чуть ли не вся казна обширного герцогства – точнее говоря, то, что осталось от таковой после двадцати лет войны. Еще какое-то время ушло у меня на то, чтобы оценить подлинность и стоимость камней. Я не мог сделать это с точностью до кроны – да и никто не смог бы, разные покупатели всегда дадут разную цену – но в целом все было без обмана.

В сопровождении Лоиса я вновь вышел на улицу – в чем, признаться, отнюдь не был уверен еще час назад. Впрочем, расслабляться пока было рано. Во дворе замка рядом с моим трофейным конем уже стоял оседланный жеребец герцога. Тоже белый, как и у его отца. На другом конце двора (я потребовал, чтобы к нам никто не приближался) хмуро смотрели в мою сторону десять конных лучников – охрана Лоиса (брать с собой больше для спуска по узкой горной дороге все равно не имело смысла). Больше во дворе, опять же согласно моему требованию, никого не было.

Когда мы проезжали через мост, выглянуло солнце. Оно не грело, лишь заставляло ослепительно сверкать свежевыпавший снег. Я знал, что, если смотреть на него слишком долго, это может вызвать расстройство зрения. Холодная, резкая красота, не предназначенная для человека.

Под копыта легла тропа, еще хранившая мои следы в обратном направлении; других с тех пор не прибавилось. Впереди ехали мы с герцогом, ярдах в сорока позади – его охрана. Никто не разговаривал. Лишь проезжая мимо камня, за которым лежали трупы Трувэля и его людей, я исполнил обещание, указав Лоису на это место и прибавив, что граф встретил смерть лицом к лицу и не нарушил рыцарских традиций. Герцог ответил, что "позаботится об этом", не уточнив, о чем именно.

Наконец мы спустились на равнину и, оставив стражу дожидаться возвращения своего господина, поехали в северном направлении. Снега здесь не было, и вообще было заметно теплее, чем наверху, но из голой каменистой почвы торчали лишь редкие пучки сухой колючей травы. Здесь и летом почти ничего не росло из-за сильного зноя и недостатка воды. Соответственно, даже привычные к жаре и засухам смуглолицые южные крестьяне не селились на этих бесплодных землях. Дикие козы, и те не забредали в эти места. До ближайшей речки и прилепившегося к ее берегам сельца оставалась еще добрая дюжина миль.