Михаил Исаков: Телепупс

Пока Директор высказывался, я наблюдал за Шурой. Жидкости текли по трубкам, экраны мигали — «состояние пациента обнадеживающе стабильно».

— Короче так, Вась. Прессуху будем устраивать прямо в больнице. Ничего на ней не скажем. Так экстравагантней. Эти чудики уже сбежались, так что никого обзванивать не будем. Типа мы так обеспокоены и парализованы потерей, что не можем нормально работать. Зачитаешь заявление, которое пресс-секретарь накарябал и no comments.

На вопрос о необходимости грима Танька ответила, что он не нужен:

— Твоя небритая морда — само олицетворение скорби.

В прошлом году у нас случился пожар в студии. Надо было устроить что-нибудь душещипательное, чтоб Кандидаты проявили свои скрытые качества типа: «Сам пропадай, а товарища выручай», «Один за всех, все за одного» и др. т. пр. Устроили. Погиб один робототехник.

Честное слово, мы не специально! Но, слава Богу, получилось очень удачно. Пашка тогда стал настоящим героем. Вытаскивал из сауны девчонок, визжащих как недорезанные свиньи. Аппетитные такие свинюшки. А он, тоже полуголый, играя мускулами, выносил их на руках, пока остальные парни сопли жевали, пытаясь огонь сбить. Неудивительно, что по процентам он стал самым популярным Кандидатом за все время существования Шоу. И все благодаря дураку из техобслуги, который в обед пивом нажрался. Не пил бы, глядишь и сейчас был жив и здоров.

Из эстетического удовольствия я наблюдал, как пластические хирурги, матерясь, делали из обгорелого урода Алена Делона в молодости. Надо было, чтобы тело в гробу гармонировало с мужественностью черт героя-спасителя. Ниче так получилось. Рыдала семья погибшего, рыдала массовка, рыдали зрители.

Коридоры и комнаты ожидания больницы походили на муравейник. Мне показалось, будто вся дирекция Шоу и нескольких центральных каналов решила совершить профилактический визит в реанимационное отделение. Здесь были почти в полном составе юридический отдел, несколько моих редакторов-помощников, начальник управления безопасности со всеми замами и со своей скользкой полуулыбкой, главный медиа-логистик, гримерный цех и команда цеха костюма, наш главный speech-writer и несколько цензоров из Попечительского совета, с десяток репортеров-наблюдателей от UN и OBSE. Эти последние на меня накинулись сразу, как только я вышел из Шуркиной палаты:

— Василий Иванович, ваша реакция?

Вновь потянуло в туалет.

— Как вы можете прокомментировать случившееся?

— Кто станет преемником?

— Реакция Президента и Администрации?

Если бы не широта плеч и физическая сила Феди, сдержавшего напор объективных и беспристрастных наблюдателей, меня бы раскатали по стене в огромные фотообои: «Вася, убитый горем». Из-за спины своего охранника я видел, как в мое разом постаревшее лицо целят объективами мобильных телефонов. Надеялись, что я что-то произнесу им в прямой эфир каких-нибудь «HOTnews».

Под их напором я медленно отступал по коридору. Я никак не мог вспомнить дорогу и хотел было спросить о ней, как меня схватили за руку и со словами: «Пройдемте, Василий Иванович», затащили в ординаторскую.

— Вы-то, что здесь…?

— Ах, оставьте, Василий, я на работе. — Наш бравый чекист отличался тем, что мог появиться в самый неожиданный момент. — Курить будете?

— А здесь можно?

— Нам можно.

Не знаю, что мне не нравилось в нем больше всего: его манера называть меня «Василий», укоризненно растягивая первую «и», и разговаривать как с голубым или его дурная привычка дымить «БеломорCanalом» made in GULAG за пять баксов пачка с надписью «Продажа разрешена только за пределами Российской Федерации».

— Все шалите, Василий.

— Э-э-э…, - сказал я, чтобы что-то сказать. Я вообще при встрече с ним не могу вести нормальный разговор. Он на меня действует как удав на кролика. Убежать хочется, а не можется. Гипноз.

— Понимаете, Василий… Скоро вас вызовут в Прокуратуру. Наверное, даже сегодня. Дорогуша, вы уж, пожалуйста, встретьтесь со следователем из прокуратуры. Будьте, как всегда, паинькой.

Усатый, мягкий, чуть с животиком чекист курил глубоко затягиваясь и всякий выпускал мощную струю дыма. Пепел он стряхивал в чью-то кофейную чашку, стоящую на стопке больничных карт. Минуту назад я был не прочь выпить кофе.

— А я думал, что вы сами… э-э-э…

— Сами мы ничего не будем. Могут возникнуть сложности по части соблюдения прав и свобод россиян, а мы и вы, я надеюсь, заинтересованы, чтобы стабильность в сочетании с динамичным развитием и в дальнейшем были характерными чертами нашего общества. Не так ли?