Константин Фарниев: Взорванные лабиринты

— Да, но планета фактически состоит из двух в принципе разных миров, — заговорил философ.

— Возьмем наименее организованную, а значит наиболее слабую часть, где особенно бессилен наш психолог.

— Итак, решено, — подытожил командир. — На планете будем я и философ. Всем остальным оставаться на местах. Корабль максимально удалить от планеты.

— Оптическая непроницаемость нам обеспечена и здесь, и на планете. Наши аппараты…

— Знаю, — перебил технического руководителя полета командир. — Кроме оптических средств обнаружения они обладают и другими. Психолог должен обеспечить нам соответствующую психологическую обстановку на объекте эксперимента.

— Приказ ясен, — ответил психолог.

— Прекрасно! Начнем очередной учебный сеанс, — проговорил командир, и в рубке наступила тишина.

Снова вспыхнул голубой квадрат экрана. Изучение планеты продолжалось.

Новогодняя телевизионная программа была на редкость веселой и интересной. Фэтон так увлекся, что чуть было не остался без горячего на ужин. Только когда в комнату проник из кухни запах подгорающего мяса, Фэтон вспомнил о жарком и бросился спасать его.

Журнальный столик был накрыт белоснежной салфеткой. Бутылка вина, хрустальный бокал на высокой ножке и несколько маленьких тарелок с холодной закуской составляли сервировку стола.

Обычно Новый год друзья встречали у Фэтона. Но доктор позвонил под вечер и сообщил, что приболел и боится поэтому выходить на улицу. Рок знал, если приятель назвал себя приболевшим, значит, он в самом деле заболел и принимает меры к лечению.

С того вечера, как они смотрели фильм «Воспоминания о будущем», промелькнуло полгода. Да, Фэтон, поглощенный работой над аппаратом, не замечал времени. Но вот уже месяц, как он торжествовал. Профессор создал прибор, который, по его мнению, мог бы обнаружить и зафиксировать живую инопланетную материю.

При обнаружении искомого звуковое устройство, вмонтированное в аппарат, должно было подавать сигнал — тонкое посвистывание. Сегодня, как и все последние вечера, часов до десяти Фэтон возился в своей комнате-лаборатории — работал над отделкой аппарата. Хотелось, чтобы он был элегантен, удобен в употреблении и транспортировке. По внешнему виду он напоминал небольшой транзисторный магнитофон, заключенный в кожаный футляр с широким ремнем. Аппарат можно было носить, перекинув ремень через плечо, или в руке, как обычный чемоданчик.

Фэтон поудобнее устроился на софе в ожидании новогоднего боя своих домашних часов (никаким другим он в такие моменты не доверял) и продолжал смотреть представление. Город Лин обслуживала крупная государственная телекомпания и, надо сказать, неплохо. По крайней мере, многие программы профессор смотрел с большим удовольствием.

В молодости Фэтон был весьма честолюбив. Потом он не ощущал больше честолюбия и до недавних пор ему казалось, что оно давно умерло в нем и ничто его не вернет но как только работа над аппаратом была завершена, он вдруг понял, что ему осточертело жить в полной безвестности, довольствуясь небольшим сравнительно вознаграждением и кухонной стряпней собственного приготовления. Аппарат распахивал для него дверь в большой мир, где были почет, деньги, слава, и мир этот вдруг поманил к себе с неодолимой силой. Разумеется, если Фэтон и шагнет за порог волшебной двери, то только рука об руку со своим самым близким и самым верным другом — доктором Нейманом.

Часы предостерегающе зашипели. Фэтон налил вина и застыл с бокалом в руке. Завтра для него начнется новая жизнь! Профессор никогда не был суеверным, но раскрыть для мира секрет аппарата он решил непременно в первый день Нового года.

Фэтон беззвучно шевелил губами, считая удары часов. Наконец прозвучал последний, и профессор поднес к губам бокал. «Да здравствует новая жизнь!» — мысленно воскликнул Рок. Вино настроило его совсем по-праздничному. Впрочем, в какой-то миг по лицу пробежала легкая тень. Как он мог не поделиться своей радостью с Нейманом! Можно было поехать к нему и привезти больного сюда. Ну, ничего — завтра Боли узнает все. Фэтон улыбнулся. Нейман, конечно, сначала обидится, потом лицо его станет совсем детским: открытым, добрым и восторженным.

Профессор принялся за холодные закуски, затем выпил второй бокал вина и перешел к жаркому, которое уже успело поостыть. Вскоре Фэтон почувствовал, что пьянеет. Было что-то около половины первого. Сперва заболела голова, затем одолела сонливость. Телевизионное изображение поплыло в глазах, дробясь на какие-то нереальные фрагменты, внезапно экран потух, или это Фэтон сразу уснул.