Гай Север - Каторга

— Где был? — пробормотал Лысый, разлепив веки. — Завтра в забой, надо спать.

Умник не ответил. Позже, когда Лысый снова почти заснул, Умник пошевелился и тихо сказал:

— Лысый... Тебе не интересно, за что ты тут дохнешь?

— Умник, мы этот вопрос уже обсудили и закрыли, — Лысый помолчал. — Какой смысл мукалить? Все равно я никогда не узнаю, за что я здесь. Если я здесь, значит, было за что.

— Лысый, ты не дурак, и не сволочь. Здесь все как один, за маленьким исключением, твари. Вы с Дедом не такие, и вам-то должно быть интересно, за что вас сюда? Что вы такого сделали? За что вам такая каторга?

— Значит, было за что, — Лысый отвернулся. — Спи, говорят.

— Я, конечно, здесь не так долго... Как Дед, например, — Умник кивнул в сторону Деда, который спал, накрывшись с головой, чтобы отгородиться от смрада. — Но понимаю, что мне на самом деле не повезло. Может быть, если бы Засранца не замочили и он бы меня добил, было бы хорошо.

— Не то слово, — Лысый хихикнул. — Так куда ты ходил, все-таки? И кто там дежурный — тебя выпустили и впустили?

— Выпустили и впустили. Лысый, я был там, у них.

Лысый привстал на локте и посмотрел на Умника.

— Где?

— Лысый, я нашел место, где хранится вся информация. Чую нутром, там все можно узнать — можно.

— И как, интересно, ты его разыскал? Как ты вышел из зоны?

— Лысый! — Умник посмотрел на Лысого с укоризной. — Не притворяйся дураком, здесь все свои. Я не выходил ни из какой зоны. Все это здесь, в зоне, можно сказать, перед носом.

— То есть? — Лысый сел. — Где это здесь, в зоне, можно сказать, перед носом?

— Ты видел в стене люк, у ворот? Видел ведь, триста раз.

— И что?

— Ну видел?

— Ну видел, видел, и что?

— Ты никогда не думал, что это за люк такой?

— Нет, Умник, не думал. Зачем? Нахрен бы он мне сдался, люк в стене?

— Вот так вы все. А этот люк — вход туда, откуда всем этим, — Умник покрутил рукой, — рулят.

— То есть? — Лысый сидел в зловонном мраке, раскрыв глаза до предела. — Ты хочешь сказать, что туда можно войти и там нахозяйничать?

— Ну, особо ты там не нахозяйничаешь. Там все до предела просто, и от этого только труднее додуматься, что и как. Для того, чтобы разобраться с простым, нужно стать таким же. Простым. А опроститься для человека, как ты знаешь, — самое главное западло. Так что я там пока еще не разобрался. Но разберусь и хотя бы узнаю, за что я здесь мучаюсь.

— Да подожди ты со своей простотой, — отмахнулся Лысый нетерпеливо. — Ты что, хочешь сказать, что в такое вот место можно так вот войти?.. И люк не заперт?..

— Подходи, открывай, заходи. А зачем его запирать? Ты там все равно ничего не сделаешь. Там все очень просто.

— Но я же сколько раз мимо-то проходил! Мы каждый день по нескольку раз мимо ходим! Протягивай руку и открывай? Значит, если со всем этим барахлом разобраться, можно отсюда свалить?

— Да, но только куда? Что здесь есть, кроме нашей зоны?

— Должно быть, еще зоны, какие-нибудь другие, — Лысый оглядел барак.

— Так вот и я. Куда-нибудь сваливать смысла нет... Я тебе говорю, мне интересно только одно. Если я сюда попал, за что я сюда попал. Где я был раньше, кто я был раньше и что я такого наделал. За что должен терпеть эту каторгу, — Умник хмыкнул, потрогал повязку, оглядел кровь на пальцах.

Лысый долго не отвечал. Умник уже улегся и тоже завернулся в вонючее одеяло, когда Лысый, наконец, отозвался.

— Слушай, ты сам ничего не путаешь?.. Как же так? Мы тут топчемся, срем, подсираем, мочим, дрочим и дрючим, и тут на тебе... Ты уверен? Ты сам ничего не путаешь?

— Лысый, — Умник высунул из-под одеяла нос. — А что здесь можно напутать? Мы ведь здесь как тупые роботы. Как тупая программа, которую написали, она работает и не знает, кто ее написал и зачем. Работает, работает и работает, и знать больше ничего не знает... И не хочет.

— Ха-ха, — осклабился Лысый. — Про программу это ты здорово... Не знаю насчет того, как ее написали, но кто написал — последний урод.

— А хрен его знает, Лысый. Откуда нам знать, что ему надо, на самом деле?

— Ага, — хихикнул Лысый, заворачиваясь в одеяло. — И ты, как самый тут умный, решил до этого докопаться.

Умник помолчал.

— Знаешь, вообще-то... Если так разобраться, кто написал — не такой уж последний урод. Он нас наплодил, конечно, слишком, это понятно, уродов и подлых сук. Но, может быть, ему нужно какое-нибудь количество? Чтобы в куче дерьма возникла жемчужина? В семье-то не без урода, это закон, фундаментальный.

Лысый долго молчал.