Римма Казакова - Чужой муж

— Я вот тебе напишу!

Надя вскочила со стула, опрокинув его на пол.

— Н-надежда, Н-надежда, успокойся…

— Надя, ну как не стыдно? Мы же для твоей пользы, а ты…

— Ладно, для пользы… Вы Прораба не трогайте. Отстаньте от него, поняли?

— Вот ты его защищаешь, Надя, а он тебе горе причинил.

— Ты уверен, что горе?

— Уехал, ничего не сказал.

— Почему ничего? Сказал. Живи, говорит, по земле ходи и о небе не забывай.

— Ох, Надька, храбришься! А ведь кисло тебе. И будет совсем плохо.

— Да ты что мелешь! В нашем гармоническом обществе никому не должно быть плохо!

— А если я хочу, чтобы мне было плохо!

— Значит, ты больна и тебя надо лечить!

— Есть предложение. Мы здесь т-толкуем битый час, а п-пора бы уже п-принять какое-то решение.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Институт 3-забвения.

— Молоток!

— Ч-чего, ч-чего?

— Это древние так говорили — молодец, значит. В одном старинном бульварном романе прочитала. Институт Забвения, подумать только! Как до Луны, рукой подать, а ведь не придет в голову! Неделя — и Надька будет совсем здорова. Все забудет, как миленькая, вернется к своим пробиркам и к своему…

— Я знал одного графомана — вылечили, забыл, как собственное имя пишется…

— А м-моего дядю л-лечили от д-демагогии…

— Поправился?

— Н-не совсем, т-трепаться начисто р-разучился, но с ж-жестикуляцией ничего п-поделать не с-смогли. П-послали на н-профсоюзную работу к г-глухонемым.

— У Надьки случай легкий, выздоровеет. Так я голосую. Кто за то, чтобы…

— Погодите, — сказала Надя. — Не голосуйте.

— Чего не хочешь?

— Не хочу в Институт Забвения.

— Не хочешь?

— Не хочу!

— Но почему?!

— …Не хочу!

— Категорически?

— Но т-ты п-подумай, з-зачем г-горячку пороть.

— Подумала.

— Что же тогда делать?

— Друзья, друзья, без паники. Сегодня уже все устали, и Надю надо понять. Надя, ты взволнована, тебе трудно. Иди домой, а завтра на свежую голову все обдумаешь, придешь к нам и скажешь: «Я согласна». Правильно я говорю?

— В-верно, я так н-ног под с-собой не чую! К-кто к-куда, а я — п-под озоновый душ!

— Надя, Коля абсолютно прав! Ничего нам не говори, отдохни, а завтра…

— Как хотите, только и завтра…

— Нет, Надька, нет, и слушать не хочу! По домам! Час Друзей объявляю истекшим. Фу, пот градом! И как они там на этих собраниях…

Домой Надя возвращалась пешком и одна. Сверкали трассы воздухолетов, шумели озоновые потоки, и где-то наверху, над тишиной и блеском большого города, по-иному тихи и по-иному ярки мерцали звезды.

Надя шла, и плакала, и знала, что никогда, ни за что, ни завтра и ни потом не скажет своего «да» этим трем, и была очень несчастлива, и была очень счастлива.