СССР 2061 - СССР-2061. Том 3[сборник рассказов ; СИ]

— Здравствуйте, дяденька! Это Вы с моим Гошей разговариваете?

Я пригляделся повнимательнее. Говорил, конечно, не такс, а его ошейник. Вон там, возле замка, контроллер закреплен.

— Ну, если этого такса зовут Гошей, то с ним. Такой маленький, черный, гладкий, длинноухий и с ошейником. Впрочем, никаких других собак здесь нет, так что точно с твоим Гошей.

— Да, это он! Гоша! Ой, дяденька, а скажите ему, чтобы он домой шел! Я его давно гулять выпустил, а он убежал и домой не идет. Я уж ему кричал-кричал, а он не слушает! А мне скоро в школу собираться!

Гоша яростно мотнул головой и попытался задней лапой зацепить ошейник. Потом передней. Потом пару раз прокрутился вокруг себя. Видимо, говорящий ошейник ему решительно не нравился. Но отцепить его было еще сложнее, чем поймать собственный хвост.

— Гоша! — строго сказал я. — Иди домой! Тебя хозяин зовет!

Такс остановился и с превеликим сомнением осмотрел меня с ног до головы. Я ответил ему максимально убедительным и проникновенным взглядом.

— Гоша! — запищал ошейник. — Домой!

— Гоша! — еще строже произнес я. — Ты слышал? Иди домой! Тебя хозяин зовет! А то я заберу тебя на работу и посажу в клетку к утконосу!

Н-да. Про утконоса я, пожалуй, загнул. Откуда простому таксу знать про утконосов? Да и откуда у меня на работе утконос? Не работаем мы с австралийской фауной. С тем же успехом я мог бы пугать его Бармаглотом. Но прозвучало неплохо. Во всяком случае, Гоша укоризненно на меня посмотрел, печально помаргивая глазищами, шумно вздохнул, развернулся, взмахнув ушами, и поцокал куда-то когтями по тротуару. Наверно, проникся. А может, не оценил строгого выражения моего лица.

— До свидания, Гоша! — попрощался я.

— До свидания, дяденька! — пропищало из ошейника.

— Он хоть в ту сторону бежит? — повысил я голос, потому что такс уже отбежал метров на пять.

— Пока в ту, — донеслось до меня, — спасибо, дяденька…

— Не на чем. Приходите еще, — пробормотал я машинально, хотя вряд ли они оба меня услышали.

— Такса к утконосу… Утконоса к таксе… Таксоноса к утке… Вот такие шутки… — меланхолично бормотал я, спускаясь в овраг. Когда-то давно здесь текла река. А может, не текла. А может, не река. Но что-то такое лет уже сто тридцать течет по трубе на дне оврага. А поверх положен асфальт и посажены кусты. А рядом стоят дома. И будем надеяться, что эта самая река-нерека не промоет эту трубу насквозь, и дома не уплывут в овраг. Хотя, если вспомнить давешних оранжевых человечков и их богомола, то особых проблем эти дома для них не составят. Кстати, о домах. Нынешней нашей двухкомнатной квартиры нам с Кирой и ребенком будет маловато. Надо послать заявку на трехкомнатную. Как минимум. А если есть еще лимиты, то на четырехкомнатную. Мы, вроде бы, по возрасту и перспективам роста подходим. Сейчас дойду до работы и заполню анкету. На ходу неудобно. А то вылезут еще какие опечатки да глюки… Глюки-глюки-глюки… Глю-ки. Да, нужно еще запись вчерашнего совещания просмотреть. Вроде бы разговор прошел по делу, и где-нибудь через сезон хотя бы флору достойную на Марс мы отправим. Анаэробов сначала, потом водоросли, потом подберем мхи или даже грибы, а там, глядишь, и до фауны доберемся… Мы там много чего интересного наговорили, надо бы оформить это в тезисы, или даже наброски программы. Нужен текст, и крайне желательно — без опечаток. "Голос", он, конечно, штука мощная и не совсем дурная, но опечатки у него так и сыплются. Да и понятно, обучай — не обучай, контекст — не контекст, а спецтерминологию, да в произношении, например, Михалыча, или Вольдемарыча, да на фоне общих жизнерадостных воплей — поди, распознай без ошибок. Н-да. Стыдно вспомнить, что он, сволочь эдакая, нараспознавал, когда записывал разговор об анцеструлярных зооидах. Особенно про спиральный характер расположения вокруг центральной анцеструлярной зоны… А ведь ЭТО и женщины читали… Кошмар.

Браслет мелко завибрировал, а в ухе пробренчала на лютне мелодия Green Sleevs. Ага. Жена. Проснулась, что ли? Отвечаем.

— Привеет, папааашка, — зевнуло у меня в ухе, — ты уже проснуулся?

Хорошо, что на улице никого не было. Я мгновенно спал с лица и встал, как вкопанный. Потому, что сердце мое остановилось. В висках как будто что-то вскипело, мир содрогнулся, зашатался и зазвенел тонким хрустальным звоном. Я сделал два судорожных шага до ближайшей скамейки и схватился за ее спинку так, что побелели пальцы. Потом я попытался проглотить внезапно возникшее в горле что-то угловатое, неимоверно колючее, и прохрипел: