Татьяна Мудрая - Меч и его палач

Тогда я впервые увидел горы…

Не море, которое протянуто вдоль всей внешней готской границы – внутренняя всей своей протяженностью касается Франзонии. Его я лишь мечтал улицезреть.

И снова неторопливой и непреклонной поступью шло время.

Однажды Орт, которому уже исполнилось двенадцать, заявился к моей Китане в ее укромное жилище и кстати застал там меня в состоянии блаженного отдыха после супружеских ласк. Женская половина дома в Сконде именуется харам, то есть запретное, священное место. На деле это значит, что там вечно толкутся все те перезрелые и малолетние домочадцы обоих полов, которым страшновато показаться на глаза хозяину, и лучшие подруги хозяйки, которые, как я всегда подозревал, за чашкой крепкого кофе с пряными и приторными сладостями затевают и прорабатывают во всех деталях очередной заговор против сильного пола.

– Господин Хельмут, – запыхавшись проговорил Ортос, – можно тебя отсюда позвать на мужскую часть дома?

– Прямо сейчас, малыш?

На самом деле он далеко уже не малыш: пушок на щеках и на подбородке, голос ломается – то флейта, то охотничий рог – и ростом вымахал почти с меня самого. По плечо уж точно. С соблюдением всех мужских пропорций.

Когда мы удалились от женских ушей и распили по чашечке прохладительного сунского чая, Орт сказал с отчаянием:

– Меня женить собираются. Это оттого, наверное, что через несколько месяцев им придется меня отдавать Западу.

– Ты же недоросль.

– Какое там. Сны уже каждую ночь приходят.

Понятное дело, какие. И простынки после них пачкает, как младенец, – только что не так невинно.

– Хм. Ну, не думаю, что они – кто они, кстати? – были совсем без ума. Давай в подробностях.

– Это Сейфи и Рабиа, конечно. Как родители. Но за ними… ну, Хельм, ты сам знаешь, кто именно. Не рыпнешься.

Последнее словцо он произнес по-франзонски – этот язык он знал не хуже всех прочих. И с узнаваемой интонацией Армана.

– Так подчинись. Плохого тебе не присоветуют. Кто она?

– Издихар.

Дева – Цветущая Ветвь с листьями и плодами сразу. Кажется, одна из многочисленных племянниц Армановой «звездочки» Турайи. Я ее видел мельком – как и большинство скондок, в свои одиннадцать лет выглядела на все шестнадцать, русоволоса, сероглаза, статна и очень хороша собой. Теперь ее, разумеется, спрятали, но кому надо – уже всласть насмотрелся, как она отвешивает тумаки малолетним парням вдвое тяжелей ее самой.

– Рабиа говорит, что когда Издихар затяжелеет, я должен буду с ней развестись, но это не значит, что меня вовсе лишат отцовских обязанностей. Махр невесте дает наш Амир Амиров, а подарок я сам сделаю – она просила маленький летучий корабль, как у рутенов. И чтобы летал на нити, когда его раскрутишь вокруг себя.

Ох уж эти дети…

Я состроил как можно более серьезную мину:

– Как я понимаю, твоя боевая подружка уже дала согласие на эту авантюру.

Опасное приключение, то есть.

– Угу. Не выкрутишься теперь.

Тот же лейтмотив…

– И не надо. Меня в твоем возрасте к площадным девкам повели – куда как менее симпатично получилось. Там, куда тебя отправят, уж поверь мне, здешняя твоя свадьба будет вспоминаться как нечто отрадное. И твой малыш… Я не думаю, что вас разлучат с ним и его матерью на всю жизнь.

– Туфейлиус говорил, – добавил мальчик, – что моя взрослая жизнь вся будет состоять из дол… из долженствований разного вида, цвета, вкуса и запаха. Вот попал-то, а?

– Ничего, стерпишь. У нас всех дела обстоят немногим лучше.

Ну конечно, свадьба была пышная – такая, будто наша Вард ад-Дунья расплеснулась во всю ширь. И разумеется, молодая жена получила своего ребеночка в первую же брачную ночку, что давало Ортосу немалый шанс понянчить первенца. Разводиться с супругой, которая носит в чреве, тут считается весьма недобропорядочным, поэтому произнесение тройной формулы отложили на самый крайний случай: когда уже посольство приедет забирать юного супруга. Почему Ортосу нельзя не только взять жену ко двору Рацибора, но и хоть словом обмолвиться о своем… бастарде (ибо в глазах тамошних дворян и рыцарей здешний никах – не брак) тоже было вполне ясно. Найдут, убьют или затравят.

…Ортоса торжественно увезли за месяц до рождения дочки. С посольством отправились оба наших гражданина мира.

Молодую мать с новорожденной тоже отправили из столицы, куда – я не интересовался, знал, что уж мне этого не выдадут.

Печаль моя во мне…

Так и живу – тянутся дни, превращаясь в месяцы. Весна созревает летом. Лето вянет осенью. Осень обращается в зиму, малоснежную, дождливую и ветреную.