Виктор Моключенко - Ретроспект - Витки Спирали

- Вот он, человеческий шовинизм во всей его неприглядности! Ну, гнездо, ну поем, имеем право. Вам завидно?

- Просто представил тебя в гнезде высиживающим яйца. Раз гнездо, то яйца должны быть, вон как у них.

Баюн с кислой миной посмотрел на устроенное на колесе от телеги гнездо бусола.

- Обозначение питомник устроит? Питомник имени товарища Шумана.

- Даже так?

- Да – кивнула Полина, вытирая руки полотенцем и махнув шептавшимся на опушке Доктору с Ирисом - если для кенов кумир Доктор, то для баюнов – Шуман. Он их создатель. Началось все со спора времен разворачивания «Проекта». Журбин выбрал собак, Шуман кошек.

- Шуман не прогадал! – гордо возвестил Икс – сумел бы кен доставить его на «Альфу»? Не смог, а вот мой папенька…

- Прохвост – констатировала Полина – попадись он мне. Всю шкуру спущу, несмотря на конвенцию разумных видов.

- Погодь, так ты что, отпрыск Барсика? Того самого что телепортировал Шумана прямо в стартующий звездолет?

- Говорил же, миль пардон вам, что величаете по отчеству. Вы резко поднялись в моих глазах.

- Так вот где я видел эту хитрую рожу, а то вспомнить не могу! Точно, капля в каплю Барсик, ешкин кот!

- О чем речь? – подошел рассматривая стол Журбин – вижу у вас тут дискуссия.

- Да вот вспоминаем прощальную шутку Шумана.

- Знатный фортель выкинул – присаживаясь, вздохнул он – кто мог знать. Едва прибыли на космодром, как он испарился вместе с котом. Прыгнул за «Альфой» прямо на орбиту. Улетел-таки, шельмец, к своим звездам и был прав. Мечты надо осуществлять и завершать, иначе это не мечты, а так, мелкие сиюминутные желания.

Заколыхались мясистые стебли крапивы, и, разя винным духом, от погреба потянулась нестройная процессия. Гордеич о чем-то спорил с Самумом, рубя рукой воздух, следом жмурился кошачьими глазами Призрак и Шухов, как всегда в черной, потертой броне. Не иначе как с далекого рейда по вероятностям Зоны.

- А вы как в погреб попали? – спросил Брама, трепая Шухова по могучей спине – ведь только двое заходило.

- Местечко это давно пристреляно – ухмыльнулся тот – мы с Призраком не впервой там заправляемся.

- Деда, ты что, подпольную забегаловку устроил? – уперла руки в боки Полина – а ну, говори мне как на духу!

- Да я ить, это, ну… - отнекивался Гордеич, потихоньку пятясь за спину Самума.

От дальнейших разбирательств его спасло фурчание подъехавшей к воротам машины. Семецкий выбрался из салона и приветственно махнул компании, потирая в предвкушении руки.

- Рад всех видеть в добром здравии! Полина, ты чего молнии мечешь? Ей право, на этот раз я ни при чем.

- Тебя никто и не винит. Пока не винит. А ну-ка, дыхни! – шагнула она, потянув носом воздух.

- Ну, слава Богу, а то чуть что, так кругом Семецкий виноват! - развел руками тот и на всякий случай дыхнул.

Присутствующие засмеялись и принялись за угощение. Благо, свежий воздух способствовал этому как нельзя лучше, и даже Верес уплетал за обе щеки, вызывая всеобщее умиление. Представителям прочих разумных рас, не мудрствуя лукаво, поставили тарелки прямо в траву. Представители не возражали, и на конвенцию разумных видов не ссылались. Лопали, временами, попеременно издавая то кошачье, то собачье урчание, пытаясь залезть в миски друг другу.

После обильного обеда гости разбрелись кто куда. Каждому было что вспомнить. Сославшись на занятость Семецкий вскоре уехал, лихо подняв машину на гравитяге в воздух. Несмотря на его приглашение, Полина с Гордеичем отправились на дальний хутор к Наталье пешком. Проводивши хозяев, Ирис скрылся в глайдере и вышел в старой, бережно хранимой броне лесников, закурил и кивнул расположившимся на веранде Браме и особисту.

- Нам с Доктором надо проведать старую базу. Тут собачьими тропами всего ничего. Одна нога тут, другая там.

- К вечеру вернетесь? – поднял бровь путник.

- Вернемся – подпрыгивая на месте и прилаживая, чтобы не звенело, по привычке глянул на небо лесник.

- Может, автомат возьмешь? Так, на всякий случай. Вон, на стене висит без дела, а ему ведь без дела нельзя.

- Чудной ты, Брама, ей Богу! Он то и в Зоне не был мне особо нужен, а без Зоны и подавно.

Лесник свистнул кену и бесшумно растворился на опушке, не потревожив ни листика.

Брама проводил его завистливым взглядом, а особист откинулся на спинку и смотрел словно что-то, взвешивая.

- Запаршивел ты, братец. Совсем захирел. Вот что вы делали десять лет в Зоне, скажем, во время прорыва?