Федор Березин - Голован

Тем не менее выяснено, что по некоему распоряжению три бомбовоза марки «Дробитель» (при старом режиме «Имперский дробитель»), практически последние из имеющихся в наличии и, как выяснено, ранее принадлежащие семейству баронов Тош, были загружены тремя разных марок ядерными боеприпасами средней тактической мощности, сроки хранения коих годом до того превысили норматив. Бомбовозы высланы для стандартной боевой проверки боеприпасов в южном направлении. До Всеобщей войны подобные операции производились над океаном, но в данном случае, по всей видимости, были избраны ненаселенные территории джунглей Топожвари-Мэш. Также с оными был отправлен еще и один воздушный радиоразведчик, переделанный из бомбовоза марки «Мировой Свет-2».

Ни одна из указанных машин на свою базу не вернулась. Причины не выяснены. При этом сейсмическая станция Департамента Науки Неизвестных Отцов, размещенная в районе реки Голубая Змея, зафиксировала подземные толчки неприродного происхождения, сопоставимые с одновременным подрывом двух боеголовок тактической мощности приблизительно на дальности тропиков. Скорее всего, речь идет именно о боевых блоках, о которых сказано выше. Насчет третьего блока неясно, возможно, имел место технический сбой в связи с перерасходом ресурса надежного хранения.

Причина невозвращения бомбовозов также не выяснена. Радиоконтакта с пропавшими не установлено. Никакая разведка с воздуха по данному случаю не проводилась. Тогда же документы, касающиеся операции «Дальнобой», засекречены.

Указанные документы, а точнее, скопище отдельных непронумерованных тетрадных страниц, обнаружены не в архивах Департамента науки, а, как ни странно, в заброшенных, старых архивах Департамента общественного здоровья. Тетрадные листы когда-то подверглись вредному воздействию влаги, грибка, насекомых и даже грызунов. Следы испражнений насекомых особо интересны сами по себе, так как принадлежат видам муравьев, не встречающимся в умеренном климате. Приборной экспертизой установлено, что после умеренно длительного нахождения во влажном окружении — по всей видимости, в тропической зоне — тетрадные листы подвергнуты аккуратному высушиванию и отглаживанию. Многие листы хранят на себе вторичные рукописные метки, свидетельствующие о тщательной последующей проработке.

Перелопачивание других источников и журналов учета Департамента общественного здоровья, а также полиции и гвардии позволяет сделать вывод, что, скорее всего, документы, а когда-то наверняка цельные тетради, угодили в ДОЗ вместе с «выродком» Кольтаном Йози. Оный был арестован во время планового рейда в южном столичном районе. Наличие указанных рукописных текстов послужило подтверждением ранее прикидочного подозрения в шпионаже в пользу Хонти. Впрочем, шифрования текста подтверждено не было. Так что листы (вероятно, все же не все) были переданы в ДОЗ вместе с больным Йози. Надо предполагать, что за время нахождения в полицейских структурах Кольтан Йози подвергался физическому воздействию разной степени тяжести, и потому в ДОЗ он поступил действительно больным. Через несколько месяцев содержания в низовых структурах Департамента указанный Кольтан Йози умер. Смерть наступила по естественным причинам и зафиксирована в журнале. Также наличествует пометка о месте коллективного захоронения болезных.

Тем не менее интересен все же не сам Кольтан Йози, а идентифицируемые с ним записи (тетради). Оные рукописные тексты явно не принадлежали самому Кольтану, к нему они просто как-то попали. И именно он, по всей видимости, с оными работал, поскольку найдены еще некие уже отпечатанные на машинке тексты, совпадающие с записями, и, по большому счету, их несколько подправленные копии. С очень большой вероятностью путем сравнения и перелопачивания большого слоя учетных журналов военных госпиталей времен Всеобщей войны, хранящихся как в архивах Военного Департамента, так и в архивах все того же ДОЗ, первичные тетрадные записи получается идентифицировать по почерку и соотнести с бывшим военврачом Даром Гаалом. По крайней мере, большинство записей. Следовательно, можно смело предположить, что это и есть обрывки его личных дневников, ведущиеся в процессе секретной и неузаконенной экспедиции профессора археологии Жужа Шоймара. Тем более, что совсем небольшое число на редкость плохо сохранившихся обрывков листов получается идентифицировать уже с почерком самого Шоймара. Образцы других записей профессора, проверенных для контроля, выявлены уже в архивах Департамента науки.