Федор Березин - Голован

Но выходит, ничего такого он не мог. И совершенно не потому, что ему этого не хотелось. Оказывается, то, что корежило его еще до газовой атаки, что заставляло истекать холодным потом и чего я покуда не ощущал, — оно никуда не делось. Потому что…

В один из моментов я снова обвел взглядом местность. Дальние окрестности. Смотреть на ближние уже не было никаких сил. Я хотел узнать, что там с остальными джунглями? Умирают ли от газа сами деревья и что там творится с птицами? Наша скала все же была повыше многих деревьев, так может, у нас наличествовало преимущество даже перед пернатыми? И вот я посмотрел вокруг и… замер.

Я увидел и тут же почувствовал.

Оно стояло над джунглями. Это можно было бы принять за странную, аномальную скалу — высокую и тощую. Но скорее — за башню, состряпанную неким таинственным, вымершим народом с исковерканным эстетическим чутьем. Это можно было принять… массаракш, да за что угодно, но только не за живое существо. Ведь ничто живое не могло быть столь огромным. И столь неподвижно мертвым — тоже, наверное. И все-таки оно наверняка было живым. Видимо, оно даже умело дышать. Временами, когда выбиралось из своей бесконечной тверди в воздушный пузырь Сферы Мира. Именно поэтому ему не понравилась отравляющая приправа, расстилавшаяся вдоль грунта. Именно поэтому это существо встало торчком. Задрало свою… может быть, то была и вправду голова, не знаю… Задрало ее выше растекшегося газа, выше деревьев и даже выше нашего с Гекрсом укрытия.

И вот теперь я смотрел на ЭТО снизу вверх. Наверное, первый из людей настоящего времени. Первый, после обезлюдевших от ЭТОГО городов. Видя ЭТО перед собой, я знал, что уже точно не выживу. Дело даже не в том, проглотит меня ЭТО или по случайности пощадит. Нельзя жить на свете, зная, что в мире существует вот такое существо. Истинное ЧУДОВИЩЕ.

Кажется, никаких глаз у твари не наличествовало. По крайней мере, они были не видны. И все же я точно ведал, что оно смотрит. Может, глаза у него были попросту непропорционально маленькие сравнительно с прочим туловищем? Может быть. Сама тварь была воистину жуткой величины. Деревья внизу давали какую-то привязку размерности, но зато туман сбивал ее вновь — местами клочья совершенно маскировали ЭТО… Творение?…

Выдувальщик его знает, может, кто-то менее опытный мог бы даже принять ЭТО за ножку атомного гриба. Ведь ядерный гриб, будь он более статичен, тоже вполне получается принять за твердый удаленный объект неясной природы.

И все-таки, думаю, ЭТО возвышалось над лесом метров на двести. Может, чуть меньше. Но ведь там, внизу, оно должно было на что-то опираться, верно? И, наверное из аналогии со змеями нормальной масштабности, то, что внизу, должно быть больше того, что выперло, так?

У меня не было ни топопривязки, ни панорамы, ни какой-либо возможности ЭТО мерить, кроме как на глаз. Но и такое желание уже испарилось начисто. Вообще-то я и не соображал уже почти ничего. Разве что так, проблесками. Сознание меркло, еле-еле плескало. Так, напоминая о себе самым краешком. Жуткий ужас, вот что владело мной. И этот ужас тоже накатывал волнами. Но ужас какой-то особенный. Он не дергал меня бежать куда подальше, лишь бы не видеть чудовища. Он привел в оцепенение. Но в то же время я знал, что мне надо вот сейчас идти к ЭТОМУ и, наверное, взобраться по нему вверх. Может быть, там, наверху, в том, что должно зваться в обычной природе головой, наличествовала пасть — ворота внутрь? Видимо, что-то в этом роде. И сейчас я собирался туда попасть.

Какая-то помеха, некий новый, совсем неуместный фактор неожиданно отвлек меня. Это была боль. Может, в других обстоятельствах она бы считалась жуткой. Кто-то цапнул меня за верхнюю часть ноги. Кажется, эта странная боль на секунду водрузила сознание на место. Я стоял на самом краю скалы. А сзади, за почти вырванную ягодицу, меня схватил челюстями голован. Затем я расслышал слова. Понял не сразу, понимание проталкивалось через какой-то странный барьер. Обходными путями шло это понимание, быть может, его вообще навязывали извне.

— Все получилось, человек Дар! У нас все получилось! — вот что довел до меня напоследок голован Гекрс. Пожалуй, он и спасал меня от падения не для того, чтобы спасти вообще, а лишь только с целью поделиться откровением. Видимо, новость была слишком животрепещущей, а кроме полузагипнотизированного двуногого более никого рядышком не наличествовало. Все-таки голован — животное общественное. То есть, не животное, понятно.