Йен Макдональд: Дом дервиша

Трамвай внезапно остановился в центре проспекта Неджатибей, в нескольких метрах от остановки. Взрывное устройство сработало на задней площадке, поэтому у трамвая разворочена синяя крыша и выбиты окна и двери. Тонкая струйка дыма просачивается из задней части второго вагона. Пассажиры уже выбрались на улицу и теперь толкутся вокруг трамвая, не понимая, что делать. Некоторые сидят на земле, уткнувшись головой в колени, в состоянии глубокого шока. Прохожим приходится поспешить на помощь. Кто-то предлагает пиджаки и плащи, другие звонят по мобильным, пробуя описать случившееся, многие окружили место происшествия, ощущая потребность предложить свою помощь, но не зная толком, что предпринять. Большинство же стоит поодаль, глазея и чувствуя свою вину за то, что произошло. Несколько человек без зазрения совести снимают видео на свои цептепы. Новостные каналы платят за любительские репортажи.

Вагоновожатая переходит от одной группы пассажиров к другой, спрашивая, все ли на месте, не пропал ли кто, все ли в порядке. Со всеми все в порядке. Она тоже не знает, что делать. Никто не знает. В этот момент раздаются сирены. Прибыли люди, которые в курсе, что делать. Мигалки мелькают позади людской стены, и толпа расступается. Трудно отличить жертв от тех, кто пришел им на помощь, поскольку кровь кругом. На проспекте Неджатибей сосредоточены международные банки и страховые общества, но отголоски взрыва распространяются по трамвайным путям. От одной остановки до другой, улица за улицей, из одного остановившегося трамвая до другого. Бейоглу стоит в пробке. Теперь все знают о взрыве.

Глаза аиста, летящего со стороны Босфора, видят, как паралич расползается по городу из самого центра событий. Аист взирает на происходящее, не понимая. Для него сирены — всего лишь еще одна ничем не примечательная нота в шуме пробуждающегося города. Город и аист существуют в двух пересекающихся, но отдельных друг от друга вселенных. Спустившись, птица пролетает над развороченным в результате взрыва трамваем, окруженным синими мигалками, и дальше, в новый термический поток. А затем поднимающиеся от Стамбула струи тепла закручивают одинокого аиста в водовороте белых тел и черных крыльев, над восточными окраинами города и дальше в сторону Фракии.

Недждет видит, как взрывается голова женщины. Он всего лишь пытался избежать прямого зрительного контакта с молодой девушкой с красивыми скулами и алыми прядями в волосах, которая трижды поймала на себе его взгляд. Недждет на нее не пялится, он же не извращенец. Его глаза рассеянно блуждают по лицам пассажиров, вежливо теснящихся в трамвае. Новый трамвай по новому расписанию, на двадцать минут раньше; благодаря пересадке Недждет доберется на работу с опозданием менее часа и не выведет из себя Мустафу, который ненавидит вести себя как босс. Итак, его утренние попутчики. Мальчик и девочка в старомодных синих школьных формах с пуговицами, застегнутыми под горлышко белых воротничков. Недждет думал, что такое детей уже не заставляют носить. У школьников за спинами рюкзачки, и они, не отрываясь, играются со своими цептепами. Мужчина, жующий жвачку, смотрит в окно, и жевательные движения передаются его великолепным усам. За ним элегантный деловой человек, следящий за модой, изучает в цептепе спортивные новости. Лиловый бархатный костюм, должно быть, сшит из той новой наноткани, которая охлаждает летом, согревает зимой и превращается одним прикосновением из шелка в бархат. Женщина с выбившейся из-под платка прядью седых волос, на лице которой застыло отрешенно-печальное выражение. Она высвобождает правую руку из толпы и поднимает ее, чтобы поправить брошь на шее. И взрывает собственную голову.

Звук взрывающегося черепа — гулкий бас, всасывающий в себя все остальные звуки, поэтому мгновение после взрыва слышна только тишина. Затем тишина рассыпается на крики. Трамвай дергается и останавливается, Недждет по инерции чуть не падает. Упасть в давке — верная смерть. Недждет не может дотянуться до поручней и потому опирается на орущих пассажиров. Толпа бьется о закрытые двери. Давка удерживает обезглавленную женщину в вертикальном положении. Парень в элегантном бархатном костюме кричит, как сумасшедший, пронзительным голосом. Половина лилового пиджака стала темно-красной и блестящей. Недждет чувствует на лице влагу, но не может поднять руку, чтобы проверить, что это, или вытереть. Дверь со вздохом открывается. Толпа напирает так, что Недждет боится, как бы не расщепились ребра. Затем он вываливается на улицу, не ощущая ни цели, ни направления, лишь желание покинуть трамвай.