Александр Григоров - Вредно для здоровья

Виталий представлял, как появится за столом со всегдашней фразой дяди Миши:

— Привет бойцам невидимого фронта!

Все наверняка узнают комбинезон и покатятся с хохоту. Ладно, просто улыбнутся. Уже немало для коллектива, в котором здороваются через раз — либо заняты, либо незнакомы. Каждый сам по себе. Терпилову хотелось, чтобы на празднике все были вместе, а он, как часть целого, блестел драгоценным камнем в ожерелье. Остальные наверняка просто расфуфырятся, а он выступит оригинально.

Было немножко боязно — разве может один человек изменить устоявшийся порядок вещей? Засмеют…

Излишне выпендриваться тоже не стоит — запреты касаются и празднований. Уровень музыки не превышает ста тридцати децибелов (вредно для барабанной перепонки), содержание песен соответствует категории «двенадцать плюс» для общественных организаций, «шестнадцать» — для коммерческих, «восемнадцать» — для физлиц. Меню — не более тысячи килокалорий на человека, чтобы избежать опасного уровня холестерина. На большие мероприятия, вроде брайтовского корпоратива, руководители обязаны приглашать смотрящего из потребительского союза. Иначе — штраф и годовой запрет на все виды празднования.

Кое-как дотянули до шести вечера и собрались в холле ресторана, что на другой стороне улицы.

Из комнат для переодевания выходили наряженные дамы и кавалеры. Тема маскарада не особо волновала их — вечерние платья и клубные костюмы они украсили медийными аксессуарами, тем ограничились. Брошки-микрофоны, планшеты в руках и телефонные камеры — через час их можно спрятать, чтобы не портить дурацкими причудами безупречный внешний вид. И все порознь, максимум по двое — разговаривают или мотают головой в наушниках, боясь, что кто-то влезет в уютный мирок.

Наблюдая за коллегами в просвет двери, Тепрпилов предвкушал триумф. Сейчас он взорвет эту чопорную вечеринку! Возле него соберется кружок, и все будут восхищаться, расспрашивать, трогать руками. Все будут вместе.

До начала оставалось пять минут, уровень фонового лаунжа пошел на спад, сотрудники «Яркого» собрались в холле. Улучив момент, Виталий поправил помочи комбинезона и шагнул в переполненный светом и музыкой зал…

Затихло все — от динамиков до голосов. Люди смотрели на Терпилова: со снисходительной улыбкой, круглыми глазами, хмуря брови — по-разному. Разно шли по жизни, разно стояли на празднике, разно смотрели. Каждый по-своему, не боясь чужого мнения, потому что не высказывая собственного.

— Ты че, Терпилов, охренел? — спросила сзади бог весть откуда взявшаяся замдиректора Виктория Максимовна Гольдберг. — Ну опоздал утром, я сделала вид, что не заметила. Думала, ты свежие запреты читаешь, задерживаешься. А ты, я вижу, просто нажрался вчера?

На Виталия смотрели те же коллеги, теми же взглядами, но теперь они казались расстрельным взводом. Одним, единым. Так смотрят на человека, который в толпе справляет нужду.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Терпилов, поворачиваясь, как бы у всех.

Замдиректора поправила прическу и осмотрелась в поисках врагов.

— Со вчерашнего дня, Терпилов, нельзя носить одежду, по цвету напоминающую военную. Глянь на свой комбинезон, куда ты в нем вырядился?

— Это костюм маляра дяди Миши, — потупив взгляд ответил Виталий. — Шапка газетная, думал, будет смешно и с подтекстом…

Она еще раз осмотрелась и повела Виталия в угол холла, придерживая за локоток, как в танцах партнер партнершу. Или как умудренный врач — душевнобольного. Остановила и прижала морщинистой наманикюренной пятерней к стене.

— Знаешь что, Терпилов, иди-ка ты со своим подтекстом… Пока смотрящего нет. Хорошо, что это мой знакомый, и он опаздывает.

— Я могу все исправить! Шапка-то из газеты осталась?

— А все остальное ты снимешь? Это другая запретная статья, страшнее штанов-хаки. — От входной двери замдиректора окликнули, она стала пунцовой. — Короче, Терпилов, вон отсюда! Ты, кажется, сегодня дежурный? Так вот, у нас до плана одной первоапрельской «утки» не хватает. Иди, пиши и маскируй так, чтобы смешно не было!

Оказывается, вокруг них собрались гости и внимательно слушали. Как побитая собака, Виталий понурил голову, поджал хвост и побрел в комнату для переодевания. Триумф обернулся позором.

Он вернулся в офис, сел в закуток и включил компьютер. В глупой задумчивости ни о чем, глядя в одну точку, просидел до одиннадцати. Жене можно не звонить, она уложила ребенка и уснула сама, зная, что Виталий будет поздно.