Марина Ясинская: Настоящая фантастика – 2014 (сборник)

– Через десять лет? – ахнула я.

Доктор Алекс снова засмеялся.

– Разумеется, нет. Заходи через месяц, как обозначено в твоем расписании. Но о медицине поговорим лет через десять, не раньше. Дети должны радоваться жизни – это, надеюсь, ты уже уяснила? А то позднее ты не сможешь научить радоваться других.

Что касается дяди, то больше я его не видела, и моя мать ни разу о нем не упоминала. Наверное, это тоже было проявлением гиперкомпенсации.

Не было такого. Лева позвонил ночью, в первый раз, кажется, где-то между тремя и четырьмя. А день перед этим был самый обычный.

«В те времена, в стране зубных врачей, чьи дочери выписывают вещи из Лондона, чьи стиснутые клещи вздымают вверх на знамени, ничей Зуб мудрости, я, прячущий во рту развалины почище Парфенона, шпион, лазутчик, пятая колонна гнилой цивилизации…»

Дальше я не помнила, но эти строчки плотно засели в мозгу, а потому, дойдя до «гнилой цивилизации», неизменно начинала читать заклинание сначала. Ладно, все лучше, чем какая-нибудь пошлая любовная песенка. Мама любит включать музыку на личнике, когда раскладывает пасьянсы, и звук неизменно находит микроскопические щели между досками ее пола, моего потолка и проскальзывает мне в ухо, как яд в шекспировской пьесе. Ух, сильна я сегодня на цитаты и аллюзии!

Ну вот, накаркала…

Но стихи про зубных врачей все же без труда одерживали верх над крылатым бредом, потому что передо мной был распахнутый рот Марии, и зубы ее напоминали даже не Парфенон, а, скорее, Стоунхендж. Или последних бойцов разгромленной армии, обреченно поднимающихся из окопов в безнадежную атаку. Или облаченных в траур вдов на кладбище. Словом, что-то печальное и зловещее. При этом пахло изо рта именно так, как и должно пахнуть изо рта с гнилыми зубами, а поэтому я то и дело сбрызгивала рот дезинфицирующей жидкостью, стараясь не глядеть в кроткие и печальные, утонувшие в сети морщин глаза пациентки.

Все свои шестьдесят с хвостиком лет Мария очень не любила ходить к врачу, особенно к зубному. Она и сегодня не пришла бы, но, видно, здорово допекло. Все предыдущие зубы Мария удаляла у себя самостоятельно, старым способом, с помощью двери – мне бы ее самообладание, я, наверное, далеко бы пошла. Но сегодня разболелся зуб мудрости, и до него Марии было просто не добраться. Зуб явно выбухал над общим рядом (правда, о «ряде» говорить не приходилось, но так и так десну здорово раздуло – периодонтит, тут и к бабке не ходи).

– Ладно, – сказала я, складывая инструменты. – К сожалению, сохранить зуб не удастся, придется рвать.

Мария вздохнула с явным облегчением и засияла улыбкой. Сверлить не будут, будут рвать. Какое счастье!

На всякий случай я поставила пробу на аллергию к уникаину (редко, но бывает) и занялась большим пальцем Марии. К большому пальцу она привязывала на ночь чеснок, чтобы зуб перестал болеть. Зуб болеть не перестал, а на большом пальце теперь красовался огромный багрово-синий пузырь ожога. Я проколола пузырь, залила рану перекисью, наложила повязку с антисептической мазью и вернулась к зубу. Никакой аллергии у Марии, разумеется, не оказалось, я как следует обколола уникаином десну и предложила пациентке подождать пять минут, пока обезболивание подействует. Та согласно кивнула и достала вязание.

Да, забыла сказать для полноты картины – с того самого момента, как я вытащила зеркальце и пинцет изо рта Марии, та, не останавливаясь ни на секунду, рассказывала мне о своей горькой жизни на пособие и о бессердечных детях, которые никогда не навещают ее и не помогают ни копейкой. «Куда эти русские умудряются девать своих детей? – привычно удивилась я. – Сколько надо приложить усилий, чтобы отлучить сына или дочь от дома и от родителей? Разовой акцией тут не обойдешься, нужна долгая планомерная работа. Жаль, мама не слышит – может, наконец поверила бы в то, что я не худший номер в лотерее жизни».

«Лови, лови, лови

Сердца влюбленного стук,

Зови, зови, зови,

Я твой загадочный друг!» – надрывался наверху певец.

В тот момент я явственно услышала, как в приемной скрипнула дверь и звякнул колокольчик. Так, значит, к обеду я сегодня опоздаю. Мама точно будет кукситься весь вечер. Ладно, переживем.

Я включила табло «Пожалуйста, подождите!», велела Марии садиться в кресло и открывать рот. Зуб, как того и следовало ожидать, держался на честном слове, я выдернула его с первого раза (а однажды, помню, пришлось выбивать зуб у девицы на седьмом месяце беременности – то еще развлечение). Хорошенько промыла десну, положила мазь с антибиотиком, выдала полоскание, сочувственно покивала, согласилась, что нынешний размер пособия – просто недоразумение, проводила Марию и, благословясь, зажгла табло.