Герберт Уэллс - Человек, способный творить чудеса

— И зачем вы это сделали? — подойдя, спросил констебль. — А! Так это вы?! Джентльмен, разбивший лампу в «Длинном драконе»! Ну, и зачем?

— Без всякой задней мысли, — ответил Фотерингей. — Просто так.

— Просто так? — переспросил полицейский.

— Вот незадача! — воскликнул мистер Фотерингей.

— В самом деле — незадача! Вы причинили мне боль, знаете об этом?.. И зачем, скажите на милость?

Мистер Фотерингей не мог придумать ответ. По-видимому, его молчание рассердило Уинча.

— Вы напали на полицейского, молодой человек. Вот что вы сделали!

— Послушайте, мистер Уинч, — растерянно и смущенно начал Фотерингей, — я сожалею, очень сожалею… Дело в том, что…

— Ну?

Ничего, кроме правды, в голову не приходило.

— Я творил чудо, — признался он наконец, стараясь говорить беспечным тоном, но ему это не удалось.

— Творил чу… Перестаньте нести чушь! Творил чудо, как же! Чудо! Потеха, да и только! Вы, человек, который не верит в чудеса?! Еще один из ваших дурацких фокусов — вот что это такое. А теперь послушайте…

Мистер Фотерингей так и не узнал, что именно хотел сказать ему мистер Уинч. Он понял, что, потеряв осторожность, сболтнул лишнего, и теперь о его драгоценном даре узнают все — слухи разносятся со скоростью ветра. Сильный приступ гнева побудил его к действию. Он стремительно повернулся к констеблю.

— Ну, хватит с меня, надоело! — с яростью в голосе выпалил он. — Да! Я покажу вам дурацкий фокус, покажу. Убирайтесь в преисподнюю! Ну!

Он был один.

Мистер Фотерингей в тот вечер больше не творил чудес и даже не удосужился узнать, что стало с его цветущей тростью. Он вернулся в город, испуганный, притихший, и; добравшись до дома, сразу пошел в свою спальню.

— Боже! — воскликнул он. — Какой могучий дар. Необычайной силы. Я совсем не хотел заходить так далеко. Правда, не хотел… Интересно, как выглядит преисподняя?

Он сидел на кровати, снимая ботинки, как вдруг его осенила счастливая мысль, подсказавшая способ исправить ситуацию: не мешкая, мистер Фотерингей перенес констебля Уинча в Сан-Франциско, а потом, не нарушая больше естественного хода вещей, спокойно лег спать. Ему приснился разгневанный Уинч.

На следующий день мистер Фотерингей узнал две интересные новости. Во-первых, кто-то посадил очень красивый куст степной розы напротив дома мистера Гомшотта-старшего на Лаллаборо-роуд; во-вторых, реку до самой мельницы Роулинга пройдут с рыболовным тралом в поисках констебля Уинча.

Весь день мистер Фотерингей был рассеян и задумчив. Он больше не творил чудес, кроме некоторых мер предосторожности в отношении Уинча, а также для облегчения своей повседневной работы, безупречно выполнив все, что от него требовалось, при помощи чудодейственной силы, несмотря на рой мыслей, жужжащих в его голове. Фотерингей выглядел настолько рассеянным и вел себя так непривычно кротко, что это не укрылось от сослуживцев, вызвав бурные пересуды. Он же большую часть времени думал об Уинче.

В воскресенье вечером он отправился в церковь, и, по странному совпадению, мистер Мэйдиг, немного интересовавшийся оккультизмом, произнес проповедь «о неправомерных явлениях». Мистер Фотерингей не был постоянным прихожанином, но в тот день столь милая ему доктрина позитивного скептицизма, о которой я упоминал раньше, сильно пошатнулась в его глазах. Проповедь пролила совершенно новый свет на все произошедшее с ним в результате обретения необычайного дара, и он неожиданно для себя решил сразу после богослужения посоветоваться с мистером Мэйдигом и даже удивился, что не подумал об этом раньше.

Мистер Мэйдиг, худощавый, нервный мужчина с необыкновенно длинными кистями рук и такой же длинной шеей, был явно польщен просьбой мистера. Фотерингея о приватной беседе, особенно если учесть, что пренебрежений этого молодого человека к вопросам религии давно уже стало предметом пересудов.

Завершив все необходимые формальности, он провел мистера Фотерингея в свой кабинет в домике, примыкавшем к церкви, усадил с удобствами и, стоя перед ярко пылающим камином, — его ноги отбрасывали на противоположную стену тень столь огромную, точно он был Колоссом Родосским, — попросил мистера Фотерингея изложить свое дело.

Не зная, как начать, мистер Фотерингей немного растерялся.

— Боюсь, вы не поверите мне, мистер Мэйдиг… Вряд ли вы сможете, — бормотал он, запинаясь, одно и то же в течение некоторого времени, ни на шаг не приближаясь к сути. Наконец он решился, первым делом поинтересовавшись, что мистер Мэйдиг думает о чудесах.