Евгений Филенко - Гигаполис

– Еще бы! В его послужном списке добрый десяток женщин. Молодых и красивых. Вроде тебя.

– Во-первых, я уже не молодая женщина. Я женщина бальзаковского возраста. Во-вторых, душегуб – это ты. Потому что выслеживаешь совершенно незнакомого тебе человека со вполне определенной целью – отправить его… в последний путь. Чем же ты отличаешься от него?

– То, что ты говоришь – обычное мещанское прекраснодушие.

– Возможно. Но с позиции высшей, горней нравственности ты, Сполох, такой же преступник, как и этот ваш Хирург. И перед высшим судом вы оба будете стоять рука об руку.

– Ладно, – говорю я с некоторым раздражением. – Слышал я и такие разговоры. Пока самих не допечет… Только я уже досыта насмотрелся на женские трупы, располосованные вот так и вот эдак! И я согласен на вечные муки за свои прегрешения против горней нравственности там, но этот гад схлопочет из моих рук еще здесь!

– … Прошлой ночью убийца-маньяк, известный как Дикий Хирург совершил очередное преступление, – объявляет Мэгги Кубышева. Похоже, она питает слабость к слову «известный» со всеми его производными. – Жертвой стала припозднившаяся на работе Инна С., библиотекарь… – Буква «с» впивается в мой изнемогающий мозг, точно осиное жало. – Следствие ведет специальная бригада Департамента охраны порядка во главе с комиссаром Сергеем Сполохом…

– Выключи эту стерву! – рычу я.

– Успокойся, Сполох. Кофе расплещешь.

– Да я спокоен. Спокоен… Но меня тошнит от пикетчиков из «Международной Амнистии» у входа в Департамент. Особенно когда я возвращаюсь из морга. Это же больно, Лариска, когда скальпелем – по живому…

– Я знаю, – говорит она. – Умирать всегда больно.

И я прекращаю этот спор. Лариска действительно знает. Два дня в неделю она работает в хосписе, о боли и смерти ей известно все.

К тому же, у меня в запасе не более пяти минут.

– Хочешь, приду сегодня вечером? – спрашиваю я.

Лариска глубоко затягивается и смотрит на меня прямо и открыто.

– Хочу. Трахаться мне нужно точно так же, как и тебе. Я люблю это. Но ты не придешь.

– Приду. Честное слово… если сумею.

– Приходи, Сполох. Сегодня я одна.

Наш поцелуй по-братски краток и целомудрен.

Уже на площадке я вдруг вспоминаю, где я вычитал про рыбу-одеяло. У Конан-Дойля, в «Маракотовой бездне»!

– … смотря каков будет навар, – говорит Зомби.

– Фыр-фыр-фыр, – обрывает его «нечеткий».

– Мммать, – шепотом рычит Малыш. – Дип его не берет. Фантом какой-то.

– Хорошо, не буду… – невесть с чем соглашается Зомби. – Но я желал бы иметь карту.

– Хр-хр…

– Тогда без проблем. Однако вернемся к моей любимой теме оплаты труда…

– Хр-хырр…

– И процент за риск.

– Хррр…

– В пределах разумного, в пределах разумного… Скажем, пятьдесят.

– Разумник, – коротко комментирует Малыш.

– За какой же риск он хочет срубить такой процент? – бормочу я.

– Может быть, «живой товар»?

– Не слыхал о таком.

– Наложницы для королей из Пекла. Такси-герлс в подпольные бордели.

– В Гигаполисе своих кадров навалом.

– Негритянок маловато. Когда я служил на Востоке, там это уже практиковалось. Правда, речь шла о гаремах.

– Все равно не верю…

В этот момент в правом верхнему углу экрана вспыхивает ослепительно-алый ромбик индикатора, именуемого в инструкциях «флагом экстраординарности», а сам лаптоп начинает легонько поскрипывать. Это означает, что зарегистрировано употребление в беседе ключевого слова, проходящего по разряду строгой конфиденциальности либо по какому-нибудь «горячему» делу. Фамилия, топоним, кодовое обозначение секретного объекта – все, что угодно.

– Что, что он там сказал?! – встрепенулся Малыш.

– Черт, я не расслышал из-за твоих негритянок…

Схемы на экране приходят в движение. Должно быть, высокие договаривающиеся стороны ударили по рукам и пожелали спрыснуть сделку в зале. Или же, напротив, не сторговались и решили разойтись красиво. Хотя мой опыт свидетельствует, что в делах такого масштаба несговорчивый партнер автоматически подписывает себе приговор…

Нет, не девочками здесь пахнет, Малыш. Никогда Иван Альфредович Зомби девочками как товаром не интересовался, не его это профиль.

– Гоша, – говорю я тихо, но жестко. – Спокойно, без суеты поднимайся и топай в элкар. Упакуешься в защиту по полной программе и встанешь у черного хода. Заодно вызовешь группу поддержки.

– А ты? – одними губами спрашивает он, неспешно отодвигая кресло и выпрямляясь надо мной во все свои метры.