Дэвид Малькомсон - Человек, который убил Гитлера

— Чашка чаю и кусок монструделя!

И ради этого целый маскарад с якобы веселящимися мужчинами и женщинами и недремлющей полицией.

Этот человек мог забраться на свою виллу в Берхтесгадене или спрятаться в другом своем убежище, в фантастическом Адлерхорсте на утесе Кельштейн. Он мог завоевывать и грабить, — делать с Рейхом все, что ему вздумается, но где бы он ни был, он мог только наблюдать за тем, как живут другие люди, не живя по-настоящему сам.

Это навело Северина Брауна на мысль, что если Гитлер не будет уничтожен раньше, он в один прекрасный день сам уничтожит себя.

Он наблюдал за Гитлером. Он наблюдал за Гоффманом. Он изучал их так же внимательно, как когда-то изучал нервную реакцию у морских свинок, будучи еще студентом.

Вот через комнату прошла женщина — высокая, золотоволосая, с полной упругой грудью, налившейся как два зрелых плода под тонким шелком платья.

Генрих Гоффман окинул ее профессиональным взглядом и одобрил: его собственная жена, «Тутти», тонкая и худощавая, была однажды избрана королевой на конкурсе красоты.

Адольф Гитлер что-то сказал своему другу, захихикал и заерзал на стуле.

Северин Браун, нет, доктор Моллер много раз наблюдал это странное замешательство у ненормальных в сексуальном отношении мужчин, когда они находились в присутствии женщин.

Теперь Северин Браун опять понял, что мог подразумевать Фриц, когда говорил, что фюрер не любит смеха в своем присутствии.

Конечно, фюреру было гораздо приятнее выслушивать только похвалы.

Северин Браун вспомнил теперь еще много всяких вещей, о которых он слышал раньше.

Он вспомнил, как кто-то рассказывал о постоянном волнении Геринга и Геббельса, пытавшихся найти своему вождю подругу.

Одно время у всех на виду была смуглая Лени Рифеншталь с глазами как звезды. Она забавляла фюрера до тех пор, пока не выяснилось, что те же самые соблазнительные взгляды, которыми она обдавала фюрера, она расточала молодым спортсменам, участникам олимпийских игр.

Потом говорили о фрау Вагнер, которая, однако, отвергла предложение фюрера.

Потом была какая-то странная история с племянницей фюрера, молоденькой Г ели, покончившей с собой.

Была и еще история с англичанкой Юнити Валькирией Мидфорд, которую одно время уже называли невестой фюрера.

Теперь Северин Браун знал, что какая бы женщина не стала женой фюрера, ее брачная жизнь была бы только фикцией.

Браун вспомнил также рассказы других чернорубашечников о том, что фюрер любит на своих приемах спаивать гостей и затем наблюдать, как они теряют контроль над собой…

О том, как он тратит баснословные деньги на декорирование своих комнат, а затем уродует их безобразными подушками, которые вышивает ему сестра…

…О том, как он декламировал на открытии ресторана своего брата и распугал всех клиентов.

…О том, как он учился ораторскому искусству у актеров государственного театра и пользовался Брукнером для усовершенствования своих речей…

…О том, как во время некоторых своих публичных выступлений он до того увлекался, что этот же самый Брукнер должен был держать его сзади… (эти кадры были потом вырезаны из фильмов).

…О том, как он запретил своим согражданам бросать в него цветами из опасения, что в букетах могут быть спрятаны гранаты…

…О том, как он один раз чуть не упал в обморок на Олимпиаде, когда одна эксцентричная американка бросилась поцеловать его… (Фюрер вообразил, что она бросилась на него с ножом).

Все эти маленькие истории сами по себе не имели никакой ценности, но, будучи связанными в одно целое, они приобретали известную значимость для характеристики состояния рассудка фюрера.

Анализируя всю раскрывавшуюся перед ним картину, Северин Браун невольно содрогался.

Он не мог не чувствовать, насколько он был мал для того, чтобы распутать этот страшный узел.

Больше того — он знал, что сам он давно уничтожен, что его нервы давно сгорели и умерли.

И все же в нем еще жило что-то, что не могло исчезнуть, что было необходимо для него и… для фюрера.

Северин Браун отодвинул чашку, оглядел осторожно зал и заметил, что Гитлер и Гоффман уже вышли.

Тогда он позвал кельнера, заплатил по счету и вышел на улицу.

Здесь он мог спокойно вздохнуть.

Вечерний воздух был прохладен и свеж. Он приятно обвевал его разгоряченное лицо.

Наконец настала та незабываемая неделя, когда Северин Браун добился исполнения своего заветного желания.