Игорь Поляков: Доктор Ахтин

И лицо. По кругу через границу волосистой части лба по скулам до подбородка, словно неведомый убийца хотел снять посмертную маску с жертвы.

И то, что ему не понравилось в прошлый раз, то, на что даже многоопытный доктор смотрел с тягостным ощущением — зияющие пустотой глазницы убитого.

Санитар Максим, работающий в морге третий год, меланхолично бродил по секционной комнате, готовя инструменты. Солнце, светившее в окно, прыгало зайчиком от никеля инструментов и давало ощущение того, что в этом мире еще не все умерли насильственной смертью, хотя порой доктору-судмедэксперту казалось, что этот момент уже близок. Ненавязчивая мелодия из радиоприемника, что висит на стене, как типичный шумовой фон. Белый кафель стен и коричневая напольная плитка.

Все, как обычно, но — почему так дерьмово на душе? И нехорошие предчувствия одолевают, словно что-то плохое происходит где-то рядом. И все чаще неприятные ощущения в области сердца.

Глянув на локтевые сгибы трупа, доктор Мехряков увидел несколько точек, характерных для внутривенных инъекций. То же, что и у первого трупа.

— Кровь на СПИД и гепатиты отправил? — сказал он в пространство.

— Угу, — односложно ответил Максим, аккуратно укладывая большой секционный нож на инструментальный столик. Будучи флегматичным и малоразговорчивым, он, тем не менее, все делал точно и быстро, поэтому вопрос был лишним. Доктор это знал, но так хотелось что-то сказать в пространство секционной, чтобы разрушить неприятное предчувствие вселенской смерти.

— Подождем результат, — сказал доктор и ушел в свой кабинет.

Судмедэксперт Мехряков Степан Афанасьевич встречался со смертью чаще, чем с жизнью. У него есть семья — жена и дочь, у него есть пара верных друзей, он любил смотреть по телевизору футбол и комедии, но — ежедневные семь часов на работе, исключая выходные, праздники и отпуск, изменили его восприятие действительности. Порой ему казалось, что только на работе он и живет настоящей жизнью, а то, что происходит вне стен морга, — призрачно и нереально, словно странный сон. Довольно часто он проклинал свою работу, особенно когда видел что-то из ряда вон выходящее, что-то мерзкое и противное для его душевного состояния. Иногда ему виделось, что люди вокруг него, ходячие мертвецы, которые встали с секционного стола и двигаются туда же, куда идет он. Родственники и друзья еще не замечали этих изменений в его сознании, считая мелкие странности поведения обычным проявлением меланхоличного характера.

И все чаще ему снились сны.

В своих кошмарных снах-видениях он часто находил себя, лежащим на секционном столе и, словно глядя на это со стороны, силился крикнуть, что он жив, когда секционный нож поднимался для первого разреза. Острие ножа зависало над животом, — доктор-патологоанатом прекрасно знал это непередаваемое чувство, когда кожа расходится под скальпелем, — он чувствовал кожей его холод, он пытался пошевелить какой-нибудь частью тела, но ничего не получалось. Он все чувствовал, но не мог двигаться, он не мог сказать, и это ощущение своей беспомощности перед неминуемостью предстоящего, заставляло его безмолвно кричать.

От ощущения острой боли он просыпался, каждый раз с чувством непоправимой утраты. Умирать в своих кошмарах было для доктора одним из испытаний последних лет, и эти сны приходили все чаще.

Доктор Мехряков не удивился, когда экспресс-анализ показал наличие вируса СПИДа и вирусного гепатита в крови убитого. Этого он и ожидал. Повертев в руках бумажку с результатами, он потянулся к телефону.

Доктор позвонил капитану Вилентьеву из Следственного управления, который занимался этим делом, коротко рассказав ему о своих первых впечатлениях, результатах лабораторных исследований и назначив время вскрытия.

— Приходи, Иван Викторович, в двенадцать.

— Хорошо, приду обязательно. Я так полагаю, у нас серийный убийца, Степан Афанасьевич, — услышал он в трубке голос капитана, с которым они были в приятельских отношениях.

— Я тоже так думаю, — сказал доктор и, попрощавшись, положил трубку.

Встав со стула, он подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Последний месяц выдался тяжелый, и, глядя на себя, доктор подумал, что выглядит он очень неважно. Темные мешки под глазами, серый цвет кожи, короткие седые волосы. Склеры глаз покрыты мелкой красной сеткой сосудов.

Сегодня ночью он снова проснулся с осознанием того, что его тело лежит на секционном столе. Он снова ощутил острую боль в груди и верхней части живота, снова ощутил безотчетный страх, и вновь подумал о странности своего бытия. И с трех часов ночи Степан Афанасьевич так и не смог уснуть.