Владимир Моисеев - Проблемы с головой

Добиться этого можно было двумя способами:

1. Написать сразу обо всем, чтобы любой человек сумел отыскать в тексте развернутый и полновесный ответ на самый специфический вопрос, который может возникнуть в процессе исполнения им повседневных обязанностей;

2. Написать Окончательную утопию и заставить элиту скрупулезно претворить в жизнь директивы, изложенные в тексте книги, не допуская попустительства, не поощряя легкомыслия и неоднозначного прочтения.

Второй вариант Комлеву понравился гораздо больше, ему показалось, что сделать это будет проще. Проще — это так говорится, он-то знал, за какую грандиозную задачу взялся. Ему давалась одна попытка, чтобы совершить что-то подобное государственному перевороту, но только в сознании людей. Сразу после прочтения Окончательной книги вседневная жизнь миллиардов людей должна была измениться самым кардинальным образом. Комлев был уверен, что этого будет достаточно, чтобы разум, наконец, победил.

Начал он с Инструкции по применению. Получилась удачная провокация, какой должна была стать и вся будущая Окончательная книга.

«Священный долг начальников — довести до сознания подчиненных: вдыхать и выдыхать воздух тяжелый труд, который человек выполняет по собственной инициативе, без принуждения, не рассчитывая на дополнительную оплату. Не так у рабов. Если бы человек был, к примеру, рабом, неотъемлемой собственностью хозяина, ситуация изменилась бы моментально, поскольку рабовладелец по определению заинтересован в сохранности своей вещи. Хозяин был бы вынужден кормить своего раба и следить, чтобы тот заботился о здоровье, качал мышцы и повышал производительность труда.

А вот при демократии все устроено значительно проще. Граждане вольны жить и умирать по своему разумению. Такова цена за предоставленную свободу. Хозяева отныне по закону освобождены от заботы о своих работниках. В их обязанности входит только одно: добиваться, чтобы граждане выполняли свои обязанности добровольно, с чистым сердцем, не замечая принуждения. Естественно, что сознание людей должно быть умело подготовлено к жизни в современном обществе. Отныне высшим смыслом и делом чести для каждого гражданина должно стать добросовестное исполнение приказов руководителей. Для чистоты эксперимента нужно способность подчиняться закрепить в генетическом коде».

Все это уже было однажды описано в замечательной книге фантаста Герберта Уэллса. Правда, предсказание о разделении людей на элоев и морлоков, представлялось Комлеву абсолютно нереальной затеей. Ему не хотелось быть морлоком, но еще меньше элоем. Лучшим выходом из непростой ситуации, в которое попало современное общество, по его мнению, могла бы стать постепенная интеграция морлоков в современное общество.

Комлев был по-настоящему счастлив, текст получался, что еще нужно? Появление подобной книги обязательно должно было заставить людей вспомнить, что у них есть своя голова на плечах, что они должны лично отвечать за свою судьбу. По замыслу Комлева подобный текст не мог не вызвать возмущения у людей, которых отныне открыто называют существами второго сорта. Он рассчитывал, что у людей отыщется чувство собственного достоинства.

Уже через неделю развернутый план проекта был готов. Фраков ознакомился с текстом и пришел в восторг, не поскупившись на похвалы, он пообещал в кратчайшие сроки отыскать кредитоспособного заказчика.

Так и получилось, и недели не прошло, как Комлев был вызван на встречу с первым предполагаемым спонсором. На вопросы о таинственном меценате Фраков отвечать отказался. Подбирая слова погрязнее и пообиднее, он, со свойственной ему простотой, посоветовал Комлеву на время забыть о любопытстве и вообще помалкивать, пока не спросят. Человек, который заинтересовался проектом Комлева, не любил, когда его имя произносят вслух. Это был очень богатый человек, почти олигарх — вот и все, что о нем следовало знать. Комлев с трудом представлял, как пройдет беседа, на которой он не будет иметь права подавать голос без специального разрешения. Однако все сложилось не так уж и плохо. Почти олигарх разрешил Комлеву говорить. Впрочем, он первый задал вопрос:

— Я слышал, что писатели внимательно относятся к определению жанра своих произведений. План, который вы написали, это утопия или антиутопия?

— Не вижу разницы между утопиями и антиутопиями, более того, сомневаюсь, что она существует, — Комлев постарался быть предельно честным. — Любая попытка построить некое «идеальное» государство всегда основана на строгом тотальном контроле и обязательно начинается с уничтожения возможных противников. Мне антиутопии кажутся более человечными, поскольку предполагают, что отыщутся люди, которым не захочется ходить в общем строю. Счастливым обитателям утопий такое в голову не приходит. Они довольны и так.