Сьюзен Янг: Идентификация

– Ничего, – ответил он. – Она абсолютно ничего не помнит.

Джеймс с трудом сглотнул и произнес:

– Мне очень жаль. Я думал, может…

Миллер шумно выдохнул.

– Знаешь, приятель, я совершенно не готов сейчас об этом говорить.

Джеймс кивнул. Они стояли с безучастным видом. Не вынеся тишины, я встала между ними. Я не хотела смириться с состоянием Лейси, но чувствовала себя растерянной и беспомощной.

– И что теперь? – спросила я Миллера.

– Теперь, – сказал он, взглянув на меня, – мы поедем купаться и сделаем вид, что ничего этого не было.

– Вряд ли…

– Я заеду домой взять плавки, – перебил Миллер, отвернувшись. – У реки встретимся.

Джеймс метнул на меня испуганный взгляд, будто попросив не оставлять Миллера одного. Я уже держалась из последних сил, но, когда Миллер обходил джип, сказала:

– Я с тобой. А Джеймс подождет у реки.

– Как раз успею раздеться, – подтрунивал Джеймс. – Может, даже найду кого-нибудь натереть мне спинку лосьоном.

– Удачи, – засмеялся Миллер и сел за руль. Я снова оглянулась на Джеймса, стоявшего со своей фирменной улыбкой, широкой и самоуверенной, но не настоящей. Иногда мне кажется, его улыбка не бывает искренней.

Джеймс прекрасно умеет скрывать боль, прятать истинные чувства. Он знает, как не попасть в Программу. Он убережет нас обоих.

Он обещал.

– Ну, ты упаковалась, – крикнул Джеймс, подплывая ко мне. Я сидела на траве. От ослепительной солнечной ряби на воде его глаза казались ярко-голубыми. Они-то и не дали мне ответить что-нибудь самоуверенное. Глаза у него изумительные, привлекающие внимание, и мне нравится, как он на меня смотрит.

Будто прочитав мои мысли, Джеймс встал из воды и встряхнул головой.

– Пойдем плавать, – сказал он мне. Догола раздеваться он все же не стал – остался в черных трусах, обтягивающих в паху. Я ухмыльнулась, глядя, как вода сбегает по нему струйками. Джеймс пошел ко мне.

– Чувак, ты бы прикрылся, – сказал Миллер, появляясь на берегу в плавках и с двумя полотенцами через плечо. Одно он кинул в Джеймса.

Джеймс подмигнул мне, будто я упускаю отличную возможность. Наверное, он прав, но я все равно бы не пошла в реку. Я, видите ли, не умею плавать.

Джеймс вытер волосы сине-белым полосатым полотенцем.

– Извини, если тебя смущают мои физические данные, – сказал он Миллеру. – Домой заехать не успел.

– Или не захотел, потому что увел машину у предка, – добавил Миллер.

Джеймс улыбнулся.

– Ну, или так.

– Поесть кто-нибудь захватил? – спросила я, приподнимаясь на локтях, и поглядела через плечо на Миллера, щурясь от солнца. Миллер был бледен. Значит, по-прежнему думает о Лейси. Раньше она ездила с нами на реку. Она была одной из нас.

– Энергетический батончик, – Миллер покопался в кармане и бросил мне. Разглядев обертку, я застонала:

– Ненавижу арахисовое масло!

Миллер покрутил головой:

– Не было времени готовить тебе лазанью, принцесса. В следующий раз буду внимательнее.

– Рада слышать.

Джеймс расстелил полотенце на траве и улегся на живот, глядя, как я разрываю обертку батончика.

– А я люблю арахисовое масло, – беспечно сообщил он. Я засмеялась и подала ему батончик. Прежде чем откусить, Джеймс сузил глаза и выставил подбородок.

– Что? – спросила я.

– Поцелуй меня, – прошептал он.

– Нет.

В нескольких футах Миллер стелил полотенце и разминался, готовясь идти плавать.

– Да, – одними губами сказал Джеймс.

Я покачала головой, не желая смущать Миллера. Раньше такой проблемы не возникало – они с Лейси половину вылазки на реку проводили на заднем сиденье джипа, но сейчас мне кажется бестактным целоваться в его присутствии. Все равно что сыпать соль на рану.

Брови Джеймса сошлись на переносице. Улегшись щекой на сложенные руки, он помрачнел. Я погладила его кончиками пальцев, обводя имена на предплечье: Брэйди, Ханна, Эндрю, Бетани, Триш.

И это только те, кто умер. В список не вошли те, кого забрали в Программу. Например, Лейси.

– Вода холодная? – спросил Миллер, глядя на реку.

– Еще какая, – отозвался Джеймс, не отводя от меня глаз. – Но зато бодрит.

Миллер кивнул и пошел к воде. Как только он отплыл, я прижалась щекой к плечу Джеймса, совсем близко к лицу. У меня было тяжело на сердце. Былая уверенность испарилась почти бесследно.

– Скажи мне, что все будет хорошо, – серьезно попросила я.

Джеймс не колеблясь заверил:

– Все будет хорошо, Слоун. Все будет прекрасно.