Игорь Николаев - Новый Мир

Они сидели и молчали. Очень долго сидели и очень долго молчали, недвижимые, словно сфинксы новой эпохи. Мрак за окном поблек, незаметно смешиваясь с серостью приближающегося утра, истошно прогудел далекий автомобиль.

Как мало стало в Лондоне автотранспорта, подумал Черчилль, весь частный реквизирован для нужд армии… Куда мы идем… Что с нами будет…

- Премьер, - неожиданно, без подготовки, жестко и уверенно сказала она, - если я скажу - "нет", вы сдержите слово?

- Нет, не сдержу, - так же жестко, без заминки ответил он, - это нужно было для того, чтобы вы выслушали меня.

- Тогда будет кризис, - сказала она, не спросила, но констатировала.

- Да. Но я верю в себя и в то, что мой путь может провести империю к жизни, а мои оппоненты приведут ее к гибели. Мы не можем сдаться на милость наших противников, мы не можем поддерживать соревнование, мы можем только атаковать, вынуждая их самих нападать и сталкиваться между собой.

- "Истинный джентльмен", - с сарказмом отметила она.

- Джентльмен всегда играет по правилам. Когда правила мешают выиграть, джентльмен меняет их, - пожал плечами премьер.

- Тогда в чем разница между джентльменом от политики и бандитом с большой дороги?

- В артистизме. И в умении представить свое шулерство как благородное деяние, совершенное на благо мира и прогресса.

- И вы уверены в превосходстве нашего, британского… артистизма? Настолько, что полны решимости, проиграв одну войну, немедленно начать следующую?

- Да.

Вот и все. Все было сказано. Он сделал все, что было в его силах. Теперь будущее империи и его лично зависело от ее слов.

- Тогда… Расскажите мне свой план, сэр Уинстон. Я желаю выслушать его.

"И третьей загадкой дипломатии межвоенного периода, безусловно, является пресловутая встреча Министра и Королевы. Относительно сговора между ГДР и СССР, равно как и связей СССР и США мы можем вычислить, о чем договаривались участники, но не знаем (и вряд ли когда-либо узнаем) в какой форме и каким образом эти переговоры велись. Здесь же мы абсолютно точно осведомлены, что…числа 1943-го года, в…часов королева Елизавета вошла в кабинет сэра Уинстона с намерением принудить его к добровольной отставке. Через три часа она покинула премьера, будучи его горячей сторонницей и в дальнейшем ни разу не изменила новой позиции, будучи верной сподвижницей во всех его начинания.

О чем они говорили? Какие слова нашел Черчилль? Каким образом юная королева, решительно настроенная против первого министра, подозревающая его в убийстве отца-короля в один краткий миг стала вернейшим и преданнейшим сторонником политики новой войны? Увы, только два человека знали ответ на это вопрос, и они унесли его в могилу…"

М.Мартин "Вторая Мировая Война. Размышления историка, воспоминания очевидца".

"Жизнь Ганса Ульриха Рунге представляет собой любопытный парадокс. До определенного момента мы видим прекрасного пилота, смелого солдата и просто "отличного парня", не отягощенного, однако, какими-либо достоинствами аналитика. Равно как и вообще тягой к самообразованию. Затем, в результате трагической катастрофы карьера пилота резко прерывается, и менее чем через полгода перед нами появляется совершенно иной человек - цепкий, умный исследователь, прирожденный организатор и собиратель информации. Автор легендарного "Das LuftKrieg", труда, который и сейчас читается как приключенческий роман, являясь одновременно основополагающим источником по истории "Наступления на Британию". Человек, на равных общавшийся с цветом руководства ВВС "Нового Мира", в соавторстве с В.А.Кудрявцевым фактически создавший "красную" теорию и практику борьбы авиации с морскими целями. От прекрасного пилота бомбардировщика к настоящему ученому, выдающемуся теоретику, имя которого носит первый авианосец программы ZF-47.

Воистину, это был феерический взлет, возможный лишь в ту великую пору феноменальных подъемов и сокрушительных падений…"

М.Мартин "Вторая Мировая Война. Размышления историка, воспоминания очевидца".

Мелькание окрестностей превратилось в древесный ствол, прыгнувший прямо на основание левого крыла, плоскость мгновенно сломалась. Что-то массивное и тяжелое ударило Ганса по ногам чуть ниже колен. Лобовое стекло лопнуло вдребезги, мелкая стеклянная крошка хлестнула по лицу, кровь мгновенно залила глаза. Самолет развернуло, он врезался правым бортом в череду тонкоствольных деревьев, пропахивая широченную просеку. А затем Рунге крепко приложился головой о приборную доску, и свет померк…