Дмитрий Матвеев - Основной закон

Вещичек оказалось изрядно, и все больше разное барахло. Хорошее, дорогое белье, несколько различных часов (Валерик не устоял перед искушением и с мстительным удовлетворением пережег в них электронику), документы на имя Сергеева Антона Даниловича и пистолет. Заграничный. Отечественные ПМ и ТТ Валерик знал, что называется, в лицо, как и любой из пацанов. А раз ни тот, ни другой, значит не наш. Вот и надпись идет по металлу: Beretta. И спрятан-то был хитро, нашелся практически случайно.

– Так-так, Антон Данилыч, а разрешение на оружие имеется?

Тот энергично закивал.

– Поди, еще и табельное?

Мужик закивал с удвоенной энергией. И ведь не врал, сволочь. Валерик поразмыслил.

– Не-а, – выдал он вердикт. – Писать тебе объяснительную об утере ствола. Я его сейчас в речку скину, в омуток. Сумеешь найти – твое счастье. Так что, паленый, расскажешь, откуда ты и кто послал?

В глазах мужика плескался страх. Это было видно даже студенту. Но мужик все равно отрицательно помотал головой. Видать, свое начальство боялся он еще сильнее. Наверное, при достаточном навыке получить эту информацию было бы можно. Вот только в книжках про шпионов, которые Валерику порой попадались, после обстоятельного допроса от респондента оставался лишь кусок окровавленного мяса. Кроме того, знающие люди рассказывали, что у каждого человека есть предел боли, которую он может терпеть. Но вот не умеет Валерик живого человека на куски резать или молотком ему пальцы плющить. И учиться такому не хочет совершенно. Ему проще этого козла прикончить.

Валерик еще раз обшмонал барахлишко, позаимствовал документы и пистолет. Подумал, и реквизировал наличность, оставив лишь несколько не самых крупных купюр. На обратную дорогу и прокорм должно было хватить. Что еще? Стереть возможные отпечатки, заклинить в щели меж досками пола нож и ударом ноги сломать лезвие. Вроде, все. Он сделал шаг к двери. Бывший блондин замычал еще сильнее.

– Что, хочешь чистосердечно раскаяться? Что-то не похоже. Тогда вот что: к завтрашнему дню тебя в поселке быть не должно. Увижу – убью. Веришь? Это хорошо, у человека должна быть вера. А тебе на прощанье… Да не крутись ты, а то промахнусь, член отпадет.

Мужик послушно замер, но через две секунды взвыл и закрутился волчком, прижимая скрученные скотчем в запястьях руки к паху.

– Так вот: ты теперь импотент. Навсегда, до конца жизни. К врачам обращаться бесполезно, не помогут. За что? За мою мать. А если кого вместо тебя пришлют, так я ему яйца отрежу, и сырыми сожрать заставлю. Это если живым останется. Все ясно? Да не вой, не так это и больно. Бескровная операция, считай, что лазером чикнули. Вон, гвоздь в стене торчит, развяжешься. А там можешь и валить. Только помни: срок тебе до завтра.

Пистолет Валерик честно выкинул на самом глубоком и быстром месте реки. Если течением не утащит, так илом затянет. Было, конечно, искушение оставить красивую игрушку себе. Но что он бы с ним делал? Тут не дикий запад, разрешение на боевой ствол не дадут, да и засвечена эта пушка, так что нафиг ее, нафиг. Есть и еще один довод: не умеет он с этим оружием обращаться. Надо же собирать-разбирать, чистить-смазывать… Документы лучше сжечь. Вообще говоря, их можно было и не брать. Для наведения справок их можно было и просто сфотографировать. Чистой воды хулиганские побуждения: осложнить мужику жизнь. Вот и трофейная зажигалочка пригодится. Забавная вещица, статусная. Хоть сам Валерик не курил, но "зиппо" притырил. Себе не оставит, так, может, подарит кому.

Интересно только, кто это захотел подлезть к нему через мать? Эх, не умеет Валерик правильно спрашивать. Это в кино, вон, сыщик два-три вопроса бандюге задаст, и тот сам торопится всю душу излить. А тут… понятно, что мужик боится. И самого Валерика, и своих боссов. Надо только последить, чтобы он не попытался глупостей каких натворить перед уходом.

Лысый блондин исчез еще до заката. Кто, откуда, что было нужно, так и осталось неизвестным.

Баба Клава встретила Валерика хмуро. Вместо привычной уже уютной кухни молча проводила в гостевую комнату, села напротив и какое-то время буравила его тяжелым колючим холодным взглядом, от которого по спине табунами скакали мурашки. Ну, и он молчал в ответ. Так и сидели друг напротив друга, играясь в гляделки. Наконец, старая ведьма соизволила открыть рот:

– Доигрался ты! И ведь предупреждала, ведь говорила, и все равно спалился по полной. Приходили ко мне третьего дня.