Александр Меньшов - Пройти лабиринт

— С любой.

Велор пожал плечами.

— Верующий — это носитель определенной модели мира. Скажем… ну-у… твой сосед. Как его зовут?

— Семен Семенович.

— Хорошо. Так вот, Семен Семенович верит в такую модель мира, согласно которой по утрам встает солнце, зимой идет снег, ночью следует спать…

— И все это не правильно, что ли?

— Не о том сейчас речь. Правильно… неправильно… мы говорим о вере. Семен Семенович своей верой создает свою спираль в модели мира. Он намечает ориентиры, создает дорогу Порядка в Хаосе Вселенной и движется по ней всю свою жизнь.

— Спираль подразумевает бесконечность. Следовательно, он никогда бы не смог пройти дважды…

— Представь эту спираль в виде ленты Мёбиуса.

— Ладно. Допустим, что это истина. Тогда она…

— Тогда она навязана нам с рождения. Мы согласились на данную модель, потому что не нашли иной «дороги» в хаосе.

— Давайте сразу определимся с понятиями. Что такое хаос?

— Я так понимаю, ты склонен верить строго «научному» языку объяснения, чем размытому «философскому».

— Можно и «научным». Но только без формул. Я в математике не силен.

— Ладно. Как я уже говорил — мир нам, как и Семену Семеновичу, кажется вполне стабильным. Любые попытки «разрушения» этой картины мы сводим к проделкам темных сил, случайности и прочей лабуде. Мир для нас, будто машина — и все события, следовательно, должны определяться некими законами. Так?

— Допустим, хотя несколько однобоко.

— Я стараюсь объяснить, — улыбнулся Кутх. — Представим себе комнату. Мы вошли в неё и обнаружили навалом сложенное огромное множество различных вещей. При чем, всё в этой комнате, по нашему мнению, беспорядочно. И мы говорим в таких случаях — хаотично. То есть мы уже определили значение «хаос», как беспорядок.

Тут же напрашивается еще один вывод, что хаос — это неисчислимое количество информации. И наше сознание не может совладать с таким количеством этой информации. И получается, что порядок является всего лишь умозрительным состоянием мира, связанное с ограниченным количеством информации, которое мы в состоянии понять.

— Пытаясь разобраться в этой комнате, мы находим свой порядок данных вещей: вот лежит одежда, вот — книги, там еда. Нам уже не кажется все таким запущенным и пугающим.

— Отсюда следует, — включился Велор, — что хаос это более высокая форма порядка. Вернее, правильно сказать, что хаос — это другая форма порядка.

— Мы с тобой немного отходим от темы, — снова улыбнулся Кутх.

— Почему?

— Потому, как говорили о твоих представлениях об окружающем мире. Мы говорили о том, что модель Вселенной, то есть «твоего мира», определяется твоей верой. Помнишь?

— И что?

— То есть это она — эта модель — результат отражения действительности в твоем сознании. Но насколько оно адекватно?.. Упорядоченность — это тоже субъективизм. Она привязана к целям наблюдателя.

— И каковы же эти цели? Кто для меня придумал «дорогу» Порядка?

Кутх не ответил.

— Это мне напоминает тот хитроумный вопрос, — усмехнулся Велор, — который я слышал еще в институте: «Кто же кого выдумал? Люди богов, либо боги людей?..»

…Неизвестный, кажется, начинал приходить в себя. Женщина пощупала его лоб, и снова вернулась к огню.

— Где я? — еле слышно пробормотал неизвестный.

— Тут, — неопределенно ответила женщина, даже не оглядываясь.

Человек попытался подняться и тяжело застонал.

Женщина попробовала деревянной ложкой, варившуюся в чане похлебку. Несколько секунд она задумчиво смаковала еду, прежде чем решила отлить ее в потрепанную оловянную миску.

— Вам надо поесть, — негромко говорила она. — Вам нужны силы.

Она приблизилась и помогла мужчине присесть.

— Ешьте, — протянула женщина миску. — Только не спешите.

Судя по бледности лица, незнакомцу было очень плохо. Он кое-как разлепил веки и некоторое время, молча, вглядывался в содержимое миски.

— Прошу прощения, — еле-еле выдавил он из себя. — Но не могу. Нету сил.

Женщина вздохнула и снова подошла ближе.

— Ладно, давайте помогу, — голос ее был совершено безразличный.

Незнакомец поднял глаза и вдруг спросил:

— Лорхен?

— О чем вы? — все также безразлично спросила она.

— Ты — Лорхен?

Она задумалась. Причем выглядело это так, будто она решала в уме какое-то сложное уравнение.

— Не знаю, — наивным голосом студентки-первокурсницы ответила она.