Александр Меньшов - Пройти лабиринт

За дверью послышался резкий звук сирены.

«Словно гудок на начало каторжных работ», — мелькнула такая мысль.

Через минуту замок щелкнул и дверь распахнулась. Яркий свет лампы заставил прижмуриться.

— Так поздно? — голос принадлежал Петру Сергеевичу.

Но он не удивился, будто ждал прихода Андрея.

— Проходи, раздевайся.

Коридор был обклеен старыми пожелтевшими газетами.

— Начал когда-то ремонт, — пояснил Петр Сергеевич.

«Я вроде не спрашивал, — улыбнулся про себя Андрей. — Мне все равно, что у тебя: ремонт или безденежье».

Раздевшись, он прошел в комнату.

— Слушаю, — без всяких предисловий начал Петр Сергеевич.

Андрей нервно потер лоб и полез в портфель. Боковым зрением он видел, что Петр Сергеевич с каким-то пренебрежительным превосходством смотрит на его потуги.

— Послушайте… я хотел бы… вот что…

Словно студент на экзамене, Андрей пытался начать отвечать зазубренный билет, но от волнения все мысли перемешались между собой.

Петр Сергеевич проигнорировал вступление и даже не сделал «шага» на встречу. Он по-прежнему сидел на своем стареньком стуле в растянутой от времени жилетке, белой рубашке и штанах древней покройки.

Такое пренебрежение к своему «я», выраженное в запущенности квартиры, безвкусицы одежды и тому подобному, говорило либо о полном безразличию к сему миру, либо крайней бедности.

Андрей поймал себя на мысли, что начинает злиться. Но от этого порядок в голове не наводился. Лишь мысли начинали все более хаотично носится туда-сюда.

— У меня есть проблема… Хотел бы чтобы вы помогли мне…

Петр Сергеевич снова молчал.

— Ну, так как?

Петр Сергеевич погладил свои коленки и сухо сказал:

— Я по-прежнему тебя слушаю.

— Мне трудно соткать свою мысль, — продолжил Андрей, а сам вдруг отметил, что отчего-то сказал «соткать».

— Все еще ищешь свой «идеальный» путь?

— Что?.. При чем тут это?

— Ты пожинаешь плоды своих собственных промахов. Это как «эффект бабочки»…

— Я к вам пришел не за тем, чтобы разбирать старые дела.

— А я думаю, что за этим.

«Глупый старый осел! — Андрей злобно заходил желваками. — Какого черта я к нему приперся?»

— Хотя ты по своей сущности интроверт: замкнут, сосредоточен, молчалив, скрытен…

— И что? При чем тут это? — Андрею захотелось встать и уйти.

— А кто еще обладает такими же чертами?

— Кто угодно!.. Петр Сергеевич, я пришел…

— Подумай. Кто?.. Идеальный путь — это не путь напрямую…

— Мы с вами опять приходим к тому спору, который расколол…

— Который тебя смутил. Ты выбрал консенсус с этим обществом.

— Что выбрал?

— У человека не спрашивают согласия, хочет ли он жить в «общепринятой реальности». Тебя приучают путём выработки условных рефлексов в процессе воспитания. И в результате ты соглашаешься, то есть достигаешь консенсуса с другими людьми в отношении реальности.

— В таком случае, вы сделали тоже самое, но со своей «реальностью»?

— С моей реальностью ты консенсуса не достиг, — впервые Петр Сергеевич улыбнулся.

— Не достиг… Потому, что я живу нашем мире, а не вымышленном!

— А может прав все же я? — Петр Сергеевич сказал это с такой интонацией, что Андрей несколько смутился. Ему и без того было многое не понятно.

— Прав или не прав — это гадание на монетке: орел либо решка.

После последних слов Андрея наступило тягостное молчание. Петр Сергеевич по-прежнему поглаживал свои колени и смотрел куда-то в пол.

«Твою мать! — Андрею страшно хотелось уйти. — Чего я добился?»

— Ты помнишь, — негромко начал Петр Сергеевич, — когда тебе было девять, ты с матерью собрался ехать в другой город, якобы к тете. Вы пришли рано утром на автовокзал. Она усадила тебя на скамью, а сама ушла за билетами. А чтобы ты не скучал, она оставила книжку: это был старенький томик со сказками. Картинок там не было… И ты читал ее от самой первой до самой последней страницы. Даже тираж и издательство… кто был редактором… на какой бумаге… Ты читал час, два, сутки… двое… Она не приходила… И не пришла… Никогда больше…

Андрей смутился. Но лицо Петра Сергеевича не отображала тех эмоций, которые выливались из его слов. Казалось, что он вообще безразличен к своему собственному рассказу.

На секунду Андрей «провалился» в воспоминания. Это было сродни падению на дно бесконечного темного колодца…

Рука матери была влажная. Влажная и теплая.

Они вышли к остановке. Серое раннее утро… Еще никого не было.