Татьяна Белоусова-Ротштеин - Королевский туман

«Благоразумно» — мелькнула в голове Джеймса бесцветная мысль.

— Но «друзья» не могли такого допустить, они очень серьезно относились к своей миссии, — Седрик снова ухмыльнулся, — Огденс сколотил серьезную банду. Профессор Адамас — идейный пацифист, Рената Лайтвуд — еще более идейная эрландка, полковник Роуз — неравнодушный Гражданин Свободной Страны, Алекс Джонс — борец за счастье рабочего класса, профессор Мейси — ученый, опечаленный судьбой аборигенов… Представляешь, все они искренне верили, что если…. В общем, короче говоря, твоего отца убила Рената. Не посоветовавшись с Огденсом, возможно, он бы нашел более гуманное решение. А может и не нашел бы. Она пригласила герцога на обед и там то ли отравила, то ли использовала какое-то проклятье. Скорее всего, отравила, я лично не очень верю в силу эрландской магии. Огденс тогда разозлился на неё, ведь он не знал, куда твой отец спрятал меч Лакшми. Да и меч Нуадо был непонятно где. Старый лакей хоть и не рвался в открытый бой, но ценные реликвии предпочитал держать в поле зрения.

— Я нашел эрландский меч в одном из тайников в кабинете. Огденс его видел, — заметил Джеймс. И как-то равнодушно подумал, вот с какой леди обедал тогда отец, вот почему её запомнили не все свидетели. Это была эрландская ведьма.

— Ну, Огденс был слишком осторожен, чтобы самому вскрывать хозяйские сейфы, — хмыкнул Седрик, — он вообще, в отличие от своих товарищей, считал, что спешить не стоит. Старик понимал, вампирам нужен именно он. Он выжидал. И они тоже выжидали. Потом вернулся ты, и вампиры решили его приманить. Подкинули тебе затею с этим дурацким кристаллом. Рассчитывали, что он заинтересуется твоими семейными изысканиями и как-то себя проявит. Но Огденс был не дурак. Впрочем, он всё равно попался…

Джеймс беспомощно вспоминал Огденса. В его представлении тот всегда был частью их жизни, их мира. Лорд просто не мог представить его вне дома, не мог представить, что старый дворецкий интересуется чем-то, кроме их семьи, кроме своих обязанностей! Джеймс вдруг осознал — он никогда и ничего не слышал о жизни Огденса до службы у них! И не задавался эти вопросом! Какая там Тасмания!..

— Нашим доморощенным «инквизиторам» нужно было заполучить хотя бы меч Нуадо. Огденс не видел смысла выносить меч из дома, он вообще хотел затаиться. Но союзники требовали, особенно Рената, она-то всегда считала меч Нуадо собственностью своего народа. Огденс вынужден был уступить, чтобы она просто не влезла в ваш дом. Он как бы случайно посоветовал тебе обратиться в лавку Кинзмана. Тот быстро «нашел» вещь и объявил, что «владелец кристалла графа Ди готов обменять его только на меч графа Ди». И ты принес ему меч. А теперь спроси, — Седрик качнулся, словно совсем пьяный, и сильно хлопнул Джеймса по плечу, так, что тот сам едва не зашатался, — спроси, при чем тут я? При чем тут твой бестолковый, невоспитанный, «неправильный» кузен?

— Причем…

— Вот слушай, дорогой мой… друг, — Седрик опять потряс бутылкой, стекло беспечно отразило блик электрического света, — знаешь, почему я пью? Потому, что я сам себе противен. Помнишь, тогда, три года назад мне грозил срок за ту «антиморальную» книжонку? Да еще скандал у Голди, на помощь отца можно было не рассчитывать. И тогда они, эти благообразные Смиты, мне предложили, мол, дело замнут, а я просто на какое-то время отправлюсь в путешествие… А взамен, по возвращении, стану их, так сказать, внештатным помощником. О, это совсем просто, мне всего лишь нужно быть «самим собой» — критиковать правящий класс, отрицать общепринятую мораль, связаться с рабочими-социалистами, стать среди них своим, а потом стучать на них. С моей-то репутацией, самое то. И особенно присматривать за эрландцами. Особенно… Полгода назад они меня вернули и я стал, стучал, присматривал, да. Как тебе?

Джеймс молчал. Он не мог даже связно думать, мог только слушать.

— Молчишь, — фыркнул Седрик, — вот именно… Хотя, по твоим понятиям, я всё делал правильно, в интересах Короны. Знаешь, самое забавное, что они сами на меня вышли, Огденс договорился о встрече через Алекса Джонса и предложил «играть» с ними. Я же хоть и отщепенец, но всё-таки законный сын графа, мог пригодиться. Вот что значит репутация! Только Ренате я сразу не понравился, чувствовала, наверно.

Седрик медленно опустился на пол, привалился к стене и вытянул ноги. Так, бывало, они сидели под старым дубом в университетском дворе.

— Садись, — беспечно махнул он рукой, — наше общество гораздо терпимее к чудакам, чем ты думаешь.