Он ответил не сразу.
— Все во мне протестует против бесславного возвращения, Эли. Рейсовое задание далеко от выполнения. Но и лезть на рожон не хочется…
— Мы и в созвездии Гибнущих миров не выполнили своих намерений, — напомнил я. — Клочок ясного неба, обещанного аранам, — где он?
С той минуты, как звездолеты восстановили способность движения, я думал больше всего об этом. Сразу после катастрофы панический страх порождал лишь одно чувство — бежать, бежать подальше от проклятого места. Страх прошел, даже жажда мести за гибель друзей ослабла. И снова вставал все тот же вопрос — помочь ли аранам? Как вывести бедствующий народ из дремучего леса несчастий? Это не было обязанностью, в рейсовом задании нет пунктов об облагодетельствовании встречающихся народов. Мы явились сюда разведчиками, а не цивилизаторами. Со спокойной совестью мы могли и отвернуться от Арании. Не было у меня спокойной совести. Я терзал себя сомнениями. Во время посещения административной рубки, я признался в них Голосу.
— Ты хочешь рискнуть оставшимися кораблями, Эли?
— Ни в коем случае, Голос. Я пытаюсь отыскать иной метод очищения пространства. «Таран», попросту уничтожавший пыль, выведен из строя, попытка добавить взрывом чистого пространства кончилась катастрофой. Впечатление, что рамиры — если это они — вначале только остановили нас, а когда мы продолжили свои усилия, рассердились и наказали.
— Но не уничтожили полностью. Либо не могли уничтожить, либо не захотели. Ответ на этот вопрос даст ключ ко всем загадкам.
— Буду думать над этим. И ты думай, Голос!
Ночью, когда Мэри спала, я молчаливо шагал из угла в угол. Если рамиры не смогли нас уничтожить, все просто — силенок не хватило. Что значит — силенок не хватило? Они выпустили один истребляющий луч, сумели бы грянуть и двумя, и тремя. И только пыль сверкнула бы от всей эскадры! Не захотели! Выполнили какую-то свою задачу, уничтожив «Тельца», — и пренебрежительно отвернулись от нас. Какую задачу? Не дали аннигилировать планету! Знали из донесений Оана, что мы задумали, и воспрепятствовали нам. Чем же им мешало аннигилирование планеты? Должна же быть какая-то цель в их действиях! Жестокие боги! Что скрывается за их жестокостью против аранов?
Как-то ночью ко мне вошла испуганная Мэри и сказала с облегчением:
— Ты здесь? А я проснулась и подумала, что случилась новая беда, раз тебя нет.
— Мэри, — сказал я, — ответь мне: почему Жестокие боги жестоки? Разве жестокость соединима с могуществом? Психологи учат нас, что жестокость — одно из проявлений слабости и трусости!
— Ты вносишь очень уж наше, человеческое в межзвездные отношения, — возразила она, улыбаясь. — Как ты поносил Оана — лазутчик, диверсант, предатель!.. Не чрезмерно ли земно для ядра Галактики?
— Речь не об обычаях, а о логике. Не может же быть у рамиров иная логика, чем у нас!
— А почему у нас с тобой они разные? Ты говоришь, когда чего-либо не понимаешь во мне: «Это все твоя женская логика!» И морщишься, как будто отведал кислого.
Я засмеялся. Мэри умела неожиданно поворачивать любой спор.
— Ты подбросила мне кость, которую я буду долго грызть. Хорошо, Мэри! Постараюсь не вылезать из скромного места, отведенного человеку во Вселенной. И принимаю, что существует множество логик, в том числе и твоя женская. Я назову их координатной системой мышления. Заранее принимаю, что наша координатная система мышления не похожа на другие. И вот что я сделаю, Мэри. Я произведу преобразование одной координатной системы в другую, перейду от одного типа мышления к другому. И посмотрю, какие законы останутся неизменными — поищу инвариантов. Инварианты логики и инварианты этики, Мэри! Самые общие законы логики, самые общие законы этики, обязательные для всех форм мышления. Общезвездная логика, общезвездная мораль! И если и тогда я не пойму, чего хотят и почему с нами борются рамиры, то грош мне цена. Таковы будут следствия твоих насмешек.
— Очень рада, что мои насмешки катализируют твой беспокойный ум, Эли.
Мэри ушла досыпать, а я продолжал метаться по комнате, размышляя за себя и за рамиров, выстраивая и отвергая десятки вариантов. На одном я остановился: он требовал немедленной проверки. Я пришел к Голосу. По рубке прохаживался Граций. Я залюбовался его походкой. Галакты не ходят, а шествуют. Я не сумел бы так двигаться, даже если бы захотел. В младших классах мне говорили с негодованием: «Не шило ли у тебя сзади, Эли?» С той поры я остепенился, но по-прежнему хожу, бегаю, ношусь, передвигаюсь, только не шествую. Богоподобности, как называет Ромеро повадку Грация, у меня никогда не будет.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу