Вера Космолинская - Туннелирование

— И еще, лейтенант, — добавил я негромко, раз уж его ухо оказалось вдруг ко мне гораздо ближе, чем прежде, — на тот случай, если вы все же собираетесь только сделать вид, что дойдете до цели и доложите обо мне, передайте ее величеству, что у меня есть послание от Доннера Аллета: «В мире больше пустоты, чем звезд». — По сути это не так верно, как кажется. Если развернуть все черные дыры, которые тоже звезды, из сингулярности, распределив материю по пространству ровным слоем — да и само пространство далеко не пустота, хотя можно считать, что по большей части из пустоты состоят атомы… впрочем, это абсолютно не важно. — И принесите мне ответ на это.

Пусть думает, что это пароль. Это просто принудит его действительно сделать доклад. Правда, его остановившийся взгляд указывал на нечто большее. Он ведь знал, кто я, помимо того, кем был здесь и сейчас. И теперь вспомнил, что в некотором роде это то же, что говорить с призраком. Отлично. Тоже не лишне. Вечно приходится прибегать к «грубой силе». Что поделать — это ведь «последний довод королей». Иначе — даже непонятно, на что они нужны.

Лейтенант отсутствовал пару минут, затем вернулся с озадаченным видом.

— Верный ответ: «но пустота не заслоняет от нас звезды»? — уточнил он, и распахнул дверь шире. — Вас ждут, сэр.

Еще один недлинный глухой коридор, совершенно пустой. И еще одна дверь, в его конце.

Лейтенант открыл ее и, просочившись мимо меня вдоль стены, растворился позади беззвучной бесплотной тенью. Я вошел в комнату и посмотрел на усталую мрачную женщину за рабочим столом. Несколько экранов, голопроекторы, бумаги, тишина, въевшаяся в стены, обитые чем-то мягким, поглощающим звуки, как и белый пушистый ковер, в котором утопали ножки стола.

Она смотрела на меня в ответ почти неприязненно. «Ворчливо», я бы сказал, если бы она проронила при этом хоть слово. Вокруг стояло несколько пустых кресел, в стенах красовались еще две закрытые двери. Едва ли она была тут на самом деле одна — если считать близлежащие смежные пространства. И учитывая ее плоские экраны и отключенные на время трехмерные проекции, с которыми не требовалось физического присутствия бесконечного множества людей. Даже сейчас здесь незримо ощущалась толпа. Посреди белизны, мягкости и тишины.

— Может быть, хочешь подержать на руках небо? — спросила она ядовито, хоть и не зло. — Или хочешь поделиться какими-нибудь вечными истинами и откровениями?

— Ничего вечного, — я покачал головой. — Только сиюминутное. Что же нам так грозило, что пришлось пойти на это? Ведь не просто «на всякий случай»? Я в это не верю.

Она раздраженно поморщилась.

— Тебе, наверное, кажется, что это что-то из ряда вон выходящее? Но это лишь капля в море…

— Каплю в море легко не заметить, не нужно было бы вовсе ничего с ней делать. А тут понадобилось. — Я демонстративно огляделся. — Нас сейчас кто-нибудь видит и слышит? Я хотел бы кое-что сказать об этих людях. — От которых мы избавились? О тех, кто видит и слышит? Неважно.

— Прямо сейчас — никто, — заверила мать, но нажала на какую-то кнопку. Вероятно, для надежности. — Ты не желаешь сесть?

Я кивнул, сел в ближайшее к ней кресло и, опершись о подлокотник, слегка подался вперед.

— Ты же знаешь, кто на самом деле Фил Арли? Только, пожалуйста, скажи мне, ты знаешь об этом от нас, или по каким-то своим каналам?

Она неопределенно отвела взгляд. Неопределенно, так как было в нем что-то, заставлявшее сомневаться, как в том, что знала и желала это скрыть, так и в обратном.

Разговор обещал быть нелегким, но, надеясь на легкость, бессмысленно было бы его затевать, прорываясь сюда с боем.

— Значит, вы — я имею в виду власти и спецслужбы Денеба — не можете опровергнуть тот факт, что он является последним королем Веги. Как не можете опровергнуть, что Филиард Арли — не тот человек, которого можно не заметить, как каплю в море, и значит, что-то в этой истории с деланьем вида, что ничего особенного не происходит, сильно не так…

— Эрвин, — окликнула она довольно резко. — Я устала и не хочу слушать эти лирические отступления! Я знала, что все выльется только в них!

— Это не лирические отступления!

— Не смей повышать на меня голос! — Не уверен, что в самом деле повышал, но она ушла в защиту превентивно.

— Я этого не делаю, боюсь только, что придется рассказать тебе то, чего я совсем не хотел рассказывать.

Она перевела дух, почти свирепо хмуря брови:

— Что-нибудь из минувших столетий, в духе подобающей бесполезной нравоучительной притчи?!