Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня

Гарри не был уверен, сможет ли он ответить на этот вопрос.

— Ну, вероятно, проблемы их создания оказались гораздо более сложными, чем первоначально предполагалось. Так или иначе, в силу вступил Запрет. Живые матрицы — вне закона в каждом из миров Земной Конфедерации.

— Да. Но всегда находятся бунтовщики. Ты не полагаешь, что кто-то мог попытаться построить такой компьютер?

— Не знаю, — покачал головой Гарри. — Если только имеется какая-то огромная, посторонняя сила, способная провести в жизнь Запрет и сама же нарушить его.

Джек заулыбался.

— Ну вот. Ты начинаешь схватывать суть…

— Хотите сказать, что именно вы установили закон о биоэлектронных вычислительных машинах? Но почему?

Джек встал, подошел к окну и задумчиво посмотрел на залитый неоновым светом город внизу. Он стоял, сложив руки на груди. Голос его зазвучал приглушенно.

— Я, конечно же, сразу понял смысл прохода по «норе». В сущности, это и не прохождение вовсе. Просто метод защиты, позволяющий обычной материи входить в «нору» и выходить из нее без опасности быть разрушенной. «Нора» — одновременно и проход, и Машина Времени. Она отбрасывает нас назад, а Лента Времени — тоже своего рода Машина Времени — перемещает нас вперед, в настоящее. Поначалу я не видел необходимости в Ленте Времени. Использование «норы» дает возможность достигнуть других звездных систем, и, даже если они существуют в прошлом, они все же существуют и могут быть использованы. Если не принимать во внимание наличие других разумных рас. Он умолк и повернулся к остальным. — Зачем применяется именно Лента Времени? Да затем, чтобы защитить себя. Ящеры, как любая раса с болезненным чувством собственного достоинства, не желали, чтобы кто-нибудь копался в их прошлом. Но они оставили за собой право копаться в нашем. И я не смог с этим смириться.

Гарри попытался представить себе те бурные времена. Ящеры появились буквально ниоткуда и сразу же наложили жесткие ограничения на возможности человечества осваивать космос, подкрепляя эти ограничения угрозой непреодолимой силы. Подчинитесь нам, иначе мы разрушим ваше прошлое. Человечество, получившее вместе с пряником сверхсветовых путешествий кнут полного разрушения в случае неповиновения, немедленно капитулировало.

— И что вы сделали?

— Оставил Земную Конфедерацию. Я прибыл на Ариус, затаился и продолжил свои исследования.

— Я все же не пойму, почему живые матрицы были запрещены.

— Ящеры — не самые величайшие компьютерных дел мастера в Галактике. Я не хотел, чтобы они разобрались в сути дела, и скрыл еще кое-что. От всех — и от рептилий, и от людей. Обладая живыми матрицами, кто-то, в конце концов, обязательно наткнулся бы на то, с чем столкнулся я. Поэтому я запретил их. И провел закон в жизнь.

От голоса этого маленького человека повеяло холодом, и Гарри вздрогнул. Он попытался представить себе средства достижения Запрета и решил, что лучше ему не знать.

Он налил себе кофе. Теперь вкус его показался горьким и неприятным. Гарри поморщился и поставил чашку.

— Ну и что? Что теперь? Вы утверждаете, что являетесь обладателем единственного существующего суперкомпьютера и скрываете его. Чего вы добились?

— Кое-чего, — уклончиво ответил Джек. — И я не намерен ничего сейчас обсуждать.

— Может, ящеры сумели что-то понять? Не послали же они сюда свой флот лишь для того, чтобы передать свой привет?

— Ну, это не самая главная проблема. Посмотрим, что можно предпринять.

— Уж очень вы спокойны, на мой взгляд.

— Пусть тебя не беспокоит флот, Гарри. Нас должно волновать, кто привел его сюда.

— И кто же?

— Эрл Томас. Ящеры не смогли бы сами найти причину, чтобы прибыть сюда. Им нужна была помощь. Это работа Томаса — узнаю его руку. Все это очень дурно пахнет. Он наконец сделал свой ход против меня, и я должен ответить, у меня нет выхода. Иначе он уничтожит все человечество.

Из кухни донесся звон колокольчика.

— Завтрак готов, — объявила Глория.

Напряжение понемногу начинало спадать. Лицо Джека приобрело выражение вежливого безразличия. Он вернулся к дивану и сел, уставившись на кофейный сервиз.

Глория исчезла в кухне и вернулась с двумя большими пиццами. От пузырящегося на их поверхности сыра поднимался пар, и Гарри вдруг ощутил волчий аппетит. Он взял ломоть пиццы обеими руками, не обращая внимания на жар, и жадно откусил огромный кусок.

— Пива бы сейчас, — проговорил он с полным ртом через секунду, и Джек рассмеялся: