Эдгар Пэнгборн - Дэйви

Нужно ли рыбе плавать? Я хотел выпрыгнуть из кровати и обнять его, но, прежде чем смог сделать это, он достал из своей рубашки небольшую фляжку и передал ее мне.

— «Молоко девственницы», — сказал он, — иногда называемое «можно-выдавливать»… эй, не усердствуй, сукин сын, его должно хватить нам на весь путь до Вустера. Спи, Дэйви, и иди утром с нашим гусиным стадом паломников, и мы поговорим снова. Но, в другой раз, если еретик моргнет тебе, не моргай в ответ, если рядом находится священник, который может уловить подергивание твоих ресниц.

— О!..

— Нет, не потей, они ничего не заметили. Но будь осторожен, друг. Таким вот образом, люди, подобные нам с тобой, остаются в живых.

Утром, на дороге, отец Мордан был все еще озабочен первородным грехом, и это, может быть, помешало его внутренностям должным образом обходиться с очень обильным завтраком, так как его лекция, при прохождении первой мили, или двух, по пыльной дороге прерывалась внезапной неприличной отрыжкой. Отец Бланд терпел это, сколько смог, а затем прицепился к теологической сущности — думаю, один бог мог бы оценить это — и изложил отцу Мордану источники спора. Под прикрытием этого воодушевленного спора и жары, мы с Майклом отстали на расстояние слышимости и продолжали наш ночной разговор.

Он, казалось, был в более созерцательном настроении, также немного привыкнув ко мне. Однако между нами было все же много невысказанного, несмотря на согласие и постоянное развитие внезапной дружбы. Большую часть этого утреннего разговора я помню только в отрывках, хотя в чувственной форме он весь пребывает во мне.

— Дэйви, возможно, ты мог почувствовать, что отец Мордан не обладает абсолютной истиной?

— Ну, в конце концов…

— Угу. Отцу Бланду хотелось бы по-настоящему видеть каждого спасенным на утешительных небесах — никакой боли, никакого греха, только постоянное неземное блаженство. Там было бы чертовски скучно без тебя или меня, но он искренне верит, что ему там понравилось бы, и так хотелось бы, чтоб и кому-то еще. И этот мужчина, Дэйви, отказался от прелестей жизни богача, чтобы служить остаток своих дней в качестве ничтожного священника. И, в случае, если ты считаешь, что это пустяки — ну, месяц назад, он поехал вместе со мной в пораженное оспой село, расположенное выше, в Хэмпшере, сопровождая нагруженный продуктами питания фургон для всяких бедолаг, которые могли все еще оставаться там в живых. Кучер фургона не поехал бы без священника, и никто из других паломников не поехал бы, а отец Мордан чувствовал бы своим долгом остаться вместе с ними. Только отец Бланд поехал, и крепостной слуга-кучер, и я — но для меня не было никакой опасности, потому что я перенес эту болезнь в детстве и случайно узнал, что у переболевших ею вырабатывается иммунитет, чему большинство людей не верит, — но отец Бланд никогда не болел оспой. Обладает ли отец Бланд абсолютной истиной?

— Нет.

— Почему?

Ночью, унеся свою свечу, он оставил меня наедине с моими мыслями, прежде чем я смог уснуть, я анализировал и пытался мысленно разрешить трудную проблему, доходя до страдания; но потом меня одолел сон, глубокий и спокойный. Не то, чтобы я был свободен от смятения и неопределенности — я не свободен и сегодня — но то, что Майкл делал со мной в то утро, было, в конце концов, очень изящным способом ведения спора, вынуждая лишь, чтобы я думал сам — как поступала мадам Лора, действуя иным манером. Я сказал:

— Ну, Майкл, думаю, это потому, что абсолютная истина либо вообще не существует, либо ее невозможно постичь. Если, например, человек храбрый и великодушный, не обязательно означает, что он мудр.

Помню, некоторое время мы продолжали путь молча, но это длилось недолго — Майкл взял меня под руку и сказал, не улыбнувшись:

— Сейчас ты имеешь дело с персоной, которая может принять тебя временным членом в Общество Еретиков. Ты все еще желаешь этого?

— Ты сам? Ты имеешь такую власть?

Тогда он усмехнулся мальчишеской улыбкой.

— В течение шести месяцев, но за все это время, до сего дня я не нашел никого, кто соответствовал бы требованиям. Не хотел бы вводить тебя в заблуждение, но мне самому пришлось подождать до утра. Только временно — большее не в моей компетенции, но в Олд-Сити я гарантирую тебе радушный прием, и ты познакомишься с другими, которые могут продвинуть тебя дальше. Они устроят, чем ты будешь заниматься, кое-чего ты сразу же не поймешь. — Все, что я мог сказать, это, запинаясь, выразить благодарность, на которую он не обратил внимания.