Александр Лобин - Последний выход

Здравый смысл требовал брать ноги в руки и бежать на Агропром — там у меня были реальные шансы скрыться и от Чумака, и от Глыбы, причем бежать надо было срочно, пока охотники за моей головой не успели добраться до Свалки и перекрыть мне дорогу в районе Старого блокпоста. Оставшегося до Выброса времени было больше, чем достаточно…

Но это был так сказать тактически правильный ход, а сейчас на повестке моего дня стояла проблема стратегии.

Слишком уж крутой зигзаг заложила линия моей жизни. Еще утром я рассчитывал всего лишь тихо и спокойно уйти в Бар, а там присоединиться к какой-нибудь мелкой команде, какие составляются и распадаются по три раза на дню. Теперь появилась возможность уйти из Зоны совсем. Но, имея на руках реальный пропуск в Лабораторию, уходить было просто глупо — второй раз такой шанс вряд ли когда представиться. Однако, Лаборатория была для меня почти также недоступна, как Четвертый энергобок. Конечно, с моими козырями можно было обратиться к тому же Сидору и сколотить с его помощью такую команду, от которой Глыба сам сбежит, но как я объясню появление у меня ключей? Даже Сидор вряд ли поверит, что Боцман мне их отдал добровольно и просто так… И велика ли в этом случае будет моя доля?

Вопрос о суммах становился еще более актуальным при наличии возможности выйти из Зоны. За год вполне успешной работы я сумел сколотить сотни полторы. Других денег не было — моя доля в батином наследстве частью пропала, частью пошла на покупку снаряжения, а остаток я перевел Ксюхе. И еще надо оплатить обратный билет и документы, подтверждающие, что этот год я провел не Зоне, иначе посадят уже за сталкерство. Как ни крути, а даже при нынешнем курсе евро вырученной суммы мне до старости никак не могло хватить, даже если не покупать себе двухэтажного особняка. Грустно, очень грустно — я рассчитывал отсюда унести хотя быы вдвое больше…

Я вдруг поймал себя на странном ощущении: мне не хотелось ничего решать, не тянуло никуда идти, приятно было сидеть и ковырятся ложкой в банке с кашей. Наверное, вот так и становятся дикобразами.

Я прилег на новый коврик, поставил пустую банку на грудь, закурил и включил КПК. Новостью номер один были съемки. Это я пропустил.

Следующее объявление напрямую касалось меня: Глыба предлагал пятьсот рублей за любую информацию о местонахождении Ботаника. Глупо, конечно, но меня, прежде всего, оскорбил размер вознаграждения — литр водки и банка тушенки, или банка, поллитра и две пачки сигарет, кому как больше нравится. Даже за случайное обнаружение трупа кого-то из пропавших обычно предлагали вдвое больше. Но я-то жив?!

И только вникнув в тему, я в полном объеме оценил коварство этого хода. Нет, он меня по-прежнему ни в чем не обвинял — он только подталкивал меня к походу в Бар на поиск справедливости. Нигде я ее не найду, потому что доказательств собственной невиновности у меня нет. Против меня их тоже нет, но я все равно останусь под подозрением. Пусть даже «долговцы» поверят мне и не станут расстреливать при первой же встрече — все равно я остаюсь изгоем-одиночкой. В комплекте с Чумаком и Карданом получались для меня элегантные острые вилы…

Для того, чтобы прийти хоть немного в себя, пришлось пожертвовать банкой энергетика. Обдумав все, как следует, я отправил в Бар пару сообщений, примерно того же содержания, что послал утром Глыбе, только добавил обещание явиться в Бар через пару-тройку дней после Выброса. Адресатами были Гиблый и Седой — на их защиту я надеяться не мог, но на объективность вполне мог рассчитывать. Так у меня, по крайней мере, появилось трое суток для маневра.

Вылитый на старые дрожжи энергетик сыграл со мной злую шутку. Спирт притуплял инстинкт самосохранения, а коктейль толкал на подвиги. Лежать под крышей с такой смесью в крови было совершенно невозможно, поэтому я решил еще разок сбегать на хутор, благо до темноты оставалось еще часа полтора.

На хуторе мне в первую очередь требовалась вода. Днем я на водопой не собрался — светло еще было, обнаружить себя не хотелось. Теперь во фляжке оставалось буквально три глотка, а ранце — три банки коктейля, который следовало поберечь. Еще я хотел пообщаться с Дикобразом и Сидором. Надвигающееся темное время суток было для этих дел наиболее благоприятным.

Дошел я тем же обходным путем и вновь ни единой собаки не встретил — похоже, Хлыст с компанией принес в жертву киноискусству всех до одной. В поселке царило непривычное оживление — костер развели такой, что пламя поднималось выше крыш. Народу вокруг него толпилось, как будто всем уже амнистию объявили. А может так оно было: в толпе мелькали фигуры явно не нашего вида — киношники не только не ушли до темноты, но даже и прибавились в составе. Мало того, я отчетливо различал людей в форме — неужели вояки?